Но сидеть на месте было мучительно. Выпускать меня из здания, с этой штуковиной в шее, никто не собирался, и всем было совершенно плевать, что я думаю по этому поводу. Такая оправданная вселенская несправедливость.
Проторчав почти весь день в кабинете с жестким диваном, пустым столом и большим книжным стеллажом, забитым сплошь профессиональной литературой, к вечеру я озверела достаточно сильно, чтобы на полном серьезе рассматривать возможность побега через окно.
Страж, приставленный к двери, отпускать меня одну никуда не хотел, и провожал даже до туалета.
Остывший обед, принесенный таким же отмороженным, неразговорчивым мужчиной в черной форме, стоял нетронутым на столе, ожидая к себе в компанию второй поднос с ужином.
Ристан, которого забрал с собой Нэй, больше не возвращался, брат тоже не заглядывал, весь день я провела в одиночестве, и очень по этому поводу бесилась.
Потому, когда уставший и порядком помятый, Ристан пришел меня забирать, я встретила его совсем не радостно.
Темного это почему-то очень удивило.
– Эри?
– Я.
– Все хорошо?
– Просто прекрасно, – я врала, и он об этом знал, и я знала, что он знал, но даже не думала смущаться, – зачем пришел?
– Я…все готово. Я за тобой.
Я встала с дивана, на который поспешно перебралась с подоконника, когда услышала шаги в коридоре, поправила подол черного платья, и задрав нос поплыла к темному.
Руки чуть подрагивали, застывшие льдинками пальцы давно утратили всякую чувствительность, я боялась, злилась и снова хотела поплакать.
Зря, наверное, не выпила успокоительное.
Увиденное в лаборатории брата лишь подтвердило мои подозрения. Надо было пить.
Меня ждал чистенький стол, белый яркий свет и сосредоточенный Инэй, державший в руках белую рубаху, в которую мне нужно было переодеться.
Бегавший весь день по поручениям моего брата, Ристан дремал в коридоре на подоконнике, и даже не представлял, чего мне стоило не устроить истерику прямо в лаборатории, а послушно переодеться, забраться на стол и не только позволить вколоть себе анестезию, но и мирненько пролежать почти три часа носом в стол, пока Нэй колдовал над амулетом.
Под конец тела я почти не чувствовала, безуспешно боролась с мигренью и ощущала странную пустоту внутри, но была свободна. Что не могло не радовать.
***
В подземельях было сыро и холодно. Очень знакомая атмосфера, но мне, накачанной под завязочку обезболивающим и успокоительным, было, в общем-то, все равно.
От бинта на шее навязчиво пахло травами, дыру от амулета саднило, но не это было самым ужасным. Хуже было то, что я словно плавала в супе.
