Я слишком быстро теряла тепло, но упрямо шла вперед.
– Ты меня очень разочаровала, – раздавшийся за спиной голос заморозил все внутри. Все, что еще не успела заморозить низкая температура.
Я медленно повернулась. Страха не было, его, как чувство самосохранения и здравый смысл, конкретно отморозило.
Единственное, что я сейчас точно знала – я на свободе. Танис мог контролировать меня в доме, там он был всесилен, но не здесь, это было бы нечестно.
Грани кристалла отчетливо ощущались в зажатой ладони.
У меня были проблемы с магией, я не могла пользоваться ею ночью, да и после операции еще не отошла, но у меня был накопитель, и была злость.
Сложные заклинания выплетать долго и их могут заметить, что Танис и сделал, взломав начатое мною плетение, он недовольно поджал губы и потребовал:
– Хватит, Эрида, мы возвращаемся в дом, и мне придется тебя наказать.
Чего он точно не ожидал, так это прилетевшего сквозь взломанное плетение, небольшого огонька, несерьезная пародия на черный огонь Ристана, вышла никудышной, но весьма шокирующей. Танис закричал, схватившись за обожженное лицо, я побежала, но не успела сделать и десятка лагов, как с разбега, будто в стену, врезалась в контрольную сеть.
– Стоять! – рявкнул он, и я остановилась, вытянулась, не горбясь, не растирая плечи, не пытаясь согреться, стояла, продуваемая ветром и не могла пошевелиться.
– Домой.
Еще один приказ и я, послушно повернувшись, пошла в сторону двухэтажного, мрачного дома. Вслед за Танисом.
Это был конец, разочарования сильнее я еще никогда не испытывала. Хотелось кричать от такой несправедливости.
Это же нечестно. Я убежала.
– Я думал, мы нашли общий язык, – шипел идущий впереди Танис, – думал, могу тебе доверять, а ты? Как ты могла? Я так надеялся, что ты сможешь пройти это испытание, но ты меня разочаровала. Очень разочаровала, Эрида.
Испытание, глупо проговорила я про себя. И разрешение исследовать лабораторию, и оставленные на видном месте накопители и…
– Значит, мы завтра не уезжаем?
– Уезжаем, – глухо сказал он, на ходу зачерпнув снега, приложил к обожженному лицу и не смог сдержать тихого, болезненного стона.
Я замерзла, устала и думала только об одном, не о том, что надежды на спасение почти не осталось, и не о том, что по возвращении в дом меня ждет какое-то наказание. Нет, я думала лишь о том, как же сильно ненавижу кладбища. От них одни проблемы.
Около дома было тихо, не запертая дверь, темные окна, я, уже полностью отмороженная и частично смирившаяся, послушно вошла вслед за Танисом в дом, и очень удивилась, услышав спокойный, даже ленивый, гремящий голос из темноты:
