Замерев у проема окна, со странным чувством глядя на снег, насыщенно синий, в не рассеявшихся до конца сумерках, я не могла не признать, вид отсюда открывался просто удивительный.
– День обещает быть морозным, – как бы между прочим заметил Ристан, опустив руки на ветхий подоконник по обе стороны от меня. Его растрепанная голова зависла над левым плечом, почти касаясь моей щеки.
Что можно сказать я не знала, а молчать казалось странным, пустой, еще до конца не проснувшийся мозг усиленно работал, но придумать ничего не мог.
– Красиво. – наконец выдавила я из себя.
– Я же говорил.
Небо постепенно светлело, вбирало в себя солнечное сияние, разгоралось теплым, золотым огнем, насыщенным до медной рыжины по кромке горизонта, и теряющим свою яркость, переходящим в едва заметное сияние, смешивающиеся с голубым, прозрачным небом.
Это было красиво, это было сказочно, но едва ли завораживающий пейзаж мог считаться единственной и полноправной причиной, по которой мне хотелось смеяться.
Внутри, вместе с солнцем, поднималось щекотное чувство счастья.
Именно его и стоило винить в том, что я быстро, не раздумывая ткнулась носом в щеку Ристана и криво мазнула по ней губами.
Не успевший ничего понять, он несколько секунд просто молчал, восхищаясь моей самостоятельностью. По крайней мере, мне очень хотелось так думать.
Молчание растянулось на несколько секунд, после которых я услышала насмешливое:
– А еще раз?
Он не повернулся ко мне, даже глаз не скосил, продолжая любоваться восходом, и только потому, я осмелилась бесстрашно выполнить его просьбу.
Как бы мне не хотелось, но даже из вредности назвать это свидание провальным я уже не могла.
***
Рассвет продолжал разгонять ночь, успешно отвоевывая права у сумерек, а я спешила в общежитие, игнорируя монотонное ворчание Ристана. Он осмелился назвать меня совершенно не романтичной, лишенной чувства прекрасного и просто непробиваемой. Самым возмутительным было то, что во всем этом меня подозревал темный.
Но я мужественно молчала и даже почти не сопела, и совсем не пыталась прогнать Ристана, запретив ему меня провожать. Коридоры еще терялись в опасных, пугающих тенях и возвращаться в общежитие одной было попросту страшно.
Добравшись до своей комнаты, я резко дернула дверь, мечтая захлопнуть ее прямо перед носом у темного, который самозабвенно портил все положительные впечатления о первом свидании. Конечно, это ведь не его соседка должна была вернуться меньше чем через час, веселая и очень бодрая, горя желанием поделиться со мной своими ночными галлюцинациями. Если она еще не вернулась, и не рассматривала удивленно мою пустую постель.
