— Гуах?! — Странный вскрик вырвался из её рта.
— Что-то не так?
— Нет, я... ух, в смысле... а кто тебя пригласил? И что ты ответил?
— Девушка со стойки регистрации из Гильдии. Думаю, ты её знаешь.
Пастушка кивнула.
Регистраторша. Элегантная, умелая и заботливая. Зрелая девушка.
— У меня не было причин ей отказывать. Я спросил у остальных, хотят ли они пойти с нами, но, кажется, у них свои планы.
Пастушка вдруг встала как вкопанная.
— ...Что-то не так?
— Ах… Аах-ха-ха-ха-ха-ха!
Свободной рука она перебирала волосы чтобы отвлечь его.
«Чёрт. В этом она меня одолела…»
Понимал он, о чём она думает, или же нет, Убийца Гоблинов бесстрастно повторил: — Что?
— ...Ооу, да ничего. — Пастушка медленно покачала головой.
«Это… Это ведь не такое уж и большое дело. Верно?»
Она не понимала, чего ей хотелось.
Она не была уверена, стоило ли ей озвучить свои мысли, но это же были всего лишь слова, да?
— Просто… Я надеялась сходить на фестиваль вместе с тобой. Вот и всё.
— Разве?
— Ага.
Она кивнула, после чего они оба вновь затихли.
Не успели они заметить этого, а каменные плиты уступили место грязной дороге, и вот они уже прошли через главные врата5.
Весной весь этот холм был усыпан маргаритками. Именно здесь авантюристы сражались с гоблинами. А теперь на нём виднелись лишь трава для кормления скота и их собственные следы, ведь приближалась зима, и природа тихо увядала.
Хорошенько прислушавшись, он мог услышать слабое лииии, лииии, издаваемое насекомыми, и дыхание своей давней подруги.
Стало холоднее, но не настолько, чтобы из их ртов начали идти клубы пара.
— ...Эй.
— Что?
— Во сколько вы встречаетесь?
— В полдень.
Вдали уже замерцали огни фермы.
Пока он тихо отвечал, его глаза — а точнее шлем — смотрели только вперёд.
— Ох, — прошептала Пастушка, прижав свою дрожащую руку к груди. — Тогда… Можем ли мы встретиться утром?
— Да.
— Чего?
После такой прямой просьбы ей хотелось взять свои слова назад, и сейчас она могла лишь смотреть не моргая.
Чумазый шлем так хорошо слился с тьмой, что она едва ли могла сказать, где кончались границы шлема и начинались владения ночи.
Также она не могла сказать, когда он был совершенно искренен.
Его легко было понять, но... разве она сама сейчас не проецировала на него свои собственные желания?
Пастушка сглотнула. Ей хотелось, чтобы её голос не дрожал.
— П-правда?
— Зачем мне лгать?
Он сказал это без единой заминки.
Разумеется, он был не из тех людей, которые могли бы так глупо соврать. И она знала это.
