— Лестница поставила мне подножку, — сказал он. — Тебе следует её починить.
— Ооо, это сделала лестница. Да, я её проверю, — я закусил губу, чтобы скрыть улыбку.
Трент вытер глаза, как только его смех стих, но когда он поднялся на руки, его ноги снова его подвели, и он опять расхохотался.
На этот раз я не смог сдержаться и тоже засмеялся.
— Похоже, у тебя была хорошая ночь, — сказал я, беря его руку и обвивая ею свою шею, чтобы помочь ему подняться. Когда он привалился ко мне, я поддержал его вес и, по шажочку, мы поднялись по оставшимся ступенькам.
— Нет. Ужасная ночь.
— Ты не выглядишь как кто-то, у кого была ужасная ночь.
— Была, — он ткнул меня в грудь указательным пальцем. — Всё. Из-за. Тебя.
— Из-за меня? Как ты это понял?
Трент замолчал так надолго, что мне пришлось посмотреть на него, чтобы убедиться, что он не заснул. Но он смотрел на меня, внутри этих карих глаз таилось грустнейшее выражение.
— Это моя, — сказал я, кивая на открытую дверь в мою квартиру. — Идём, я принесу тебе воды...
— К чёрту воду.
— Трент...
— Нет, — сказал он, отшатываясь от меня. Его спина ударилась о стену, и он выпрямился, используя руки, тяжело дыша.
— Ладно. Хочешь, я расстелю здесь одеяло, чтобы ты мог поспать в коридоре?
— Зачем? В квартире твой бойфренд? — он снова начал икать.
— Ты более чем в курсе, что он не мой бойфренд.
Глаза Трента сузились, и он указал пальцем на меня.
— Ты дразнишь члены.
У меня отвисла челюсть.
— Что? — произнёс я, не потому, что мне нужно было разъяснение, что такое «дразнишь члены», а потому, что не мог поверить, что эти слова слетели с языка Трента. Особенно в отношении ко мне.
— Ты меня слышал. Дразнишь. Члены. Дразнитель членов. Член...
— Тише, — я закрыл ему рот рукой, чтобы заткнуть его. — Нас здесь любой может услышать.
Голос Трента был приглушённым под моими пальцами, но я всё равно смог разобрать слова:
— Плевать.
— Завтра может быть не плевать.
Когда он покачал головой, я вздохнул и отпустил его.
— Что со мной не так? — произнёс Трент, вытягивая из штанов край рубашки. Даже пьяный он был самым сексуальным мужчиной, которого я видел, а если добавить тот факт, что он раздевался? Чёрт. Я был прав — это не закончится ничем хорошим.
— Я хорошо целуюсь, — продолжал он, делая шаг ко мне. — Многие люди хотят меня поцеловать.
Я потёр губы, вспоминая, каково именно ощущать его губы на своих. «Хорошо» — было преуменьшением.
Он сделал ещё один шаг вперёд, а я сделал шаг назад, и на этот раз сам оказался спиной у стены.
