Они позвали одну деревенскую старуху и та сказал им: «Если что-то рождается таким образом, и если это мальчик, то это хорошо. Карман нужно открыть». Эта старая женщина вскрыла «желудок», и там был я ] амниотический мешок к этому моменту был все еще цел]. Однако когда меня вытащили, пуповина все еще обвивала меня, как медитационный шнур, и я плакал. Старая женщина сказала: «Если сын рождается с пуповиной, обвязанной таким образом, - это очень благоприятный знак. Поскольку у мальчика, по сути, нет отца, тебе следует заботиться о нем особым образом».
Затем моя мать отправила тетю к ламе за именем для меня. Когда она прибыла в дом ламы, ламы практиковали там Чод линии Па Дампа Шидже. В тот момент, когда она приехала, они читали отрывок из практики Чод, включающий практику «Вангду», что означает покорение и подавление препятствий. Моя тетка объяснила: «Сын был рожден, обвязанный пуповиной, словно поясом для медитации, не могли бы вы дать ему имя?». В соответствии с тем, что лама читал в момент ее приезда, он сказал: «Его имя будет Церинг Вангду». Так я получил это благоприятное имя, означающее «могущественная длинная жизнь».
Ранние годы
В процессе моего развития на моем теле возникли естественные шрамы. Одни люди говорили «у тебя тело словно раскрашено под тигра», другие говорили «как листья», или «прямо как шрамы».
Однажды, когда я уже знал несколько слов, я разбудил свою мать после того, как мы уже отправились спать: «Не спи, вставай, мы должны молиться!» Мать ответила: «Я не знаю, какую молитву мне говорить?» И тогда я сказал ей: «Дэва чен по кьи по шор» (Пусть я обрету рождение в чистой земле Будды). Этой мантре, которой, по словам моей матери, я обучил ее как только начал говорить.
В возрасте, когда я уже мог ходить и бегать, другие дети моего возраста играли в разные игры. Но я не играл. Вместо этого я сооружал много ступ из камней и совершал перед ними простирания. Однажды двое представителей деревни Лангкор прибыли из центрального правительства в Лхасе. Чиновник и его жена обходили наши поля. Они увидели меня, делающего простирания, и подумали, что я, должно быть, инкарнация какого-то ламы, очень преданного практике. Я помню, что они были очень добры ко мне и подарили мне много сладостей.
Даже будучи маленьким, я давал учения по Дхарме пяти или шести мальчикам и девочкам, которые со мной играли. Дети приходили с цампой, чтобы лепить пирожки. Но вместо пирожков мы делали церемониальные подношения для ритуалов. Вскоре они дали мне прозвище «лама лама». Когда другие дети приставали к деревенским курам и разбивали их яйца, я плакал и просил их не вести себя так. Вскоре, если я был неподалеку, они воздерживались от убийства животных или разбивания яиц. Среди моих друзей, которых я обучал Дхарме, была одна слабослышащая девочка. Мы играли в такую игру: я сажал ее себе на колено и рассказывал на ухо истории, связанные с Дхармой.
