- Пусти! Руку сломаешь!.. - а затем не менее отчаянное. - Граждане!.. Да посмотрите, что эта гнида делает с человеком!..
Кричал, оказывается, Крокодил.
Он каким-то образом уже оказался за ограждением и теперь, словно припадочный, выламывался в руках ошарашенного милиционера, колотясь о него головой и лягаясь тяжелыми, по-видимому, лыжными шнурованными ботинками.
- Помогите, сограждане!.. Убивают трудящегося человека!..
Он, скорее всего, действительно был припадочный, потому что ужасно, кошмарными психопатическими белками закатывал выпученные глаза, а из мягкого рта, растянувшегося гнилозубым оскалом, вытекали, поблескивая на солнце, висючие липкие слюни.
Впечатление было отталкивающее и одновременно какое-то жалостливое.
- Отпусти больного!.. - сразу же заговорили в толпе.
- Не ломай ему руку!..
- Дубина стоеросовая!..
Тут же за ограждением появился юноша с длинными волосами и, не долго думая, обхватил милиционера сзади, прикрепившись к нему, будто клещ, и всей тяжестью сковывая его движения.
Милиционеру теперь приходилось туго.
Тем более, что, подвигнутые примером юноши, несколько крепких мужчин из толпы тоже начали переваливаться за ограждение - извергая ругательства и явно намереваясь принять участие в драке.
Кефа и Борку, как куклы, были отброшены в сторону.
Ситуация становилась критической.
Видимо, поэтому четверо соседних милиционеров, до того момента, как истуканы, стоявших поодаль, ринулись, выхватывая дубинки, на помощь и, работая ими, а также ботинками и кулаками, энергично отшвырнули напирающую толпу обратно за ограждение - вместе с юношей и истерически всхлипывающим Крокодилом.
Заняло это, наверное, не больше десятка секунд.
Тем не менее, даже такого короткого промежутка времени оказалось достаточно: в оцеплении, пересекающем площадь, образовалась солидная брешь, и в нее, совершенно беззвучно, как тень, огибающая любые предметы, словно выстреленный из пушки, устремился невесть откуда взявшийся человек в грязно-сером брезентовом рабочем комбинезоне.
Он был собранный, невысокий, весь как будто летящий к невидимой, но прекрасной цели, тренированное тело его с легкостью птицы преодолевало препятствия: вот он, как при беге с барьерами, распластавшись по воздуху, перепрыгнул через еще одно, внутреннее ограждение, которое его ни на секунду не задержало, вот он, точно опытный, хладнокровный футбольный игрок увернулся от двух гвардейцев, ринувшихся ему навстречу, вот он быстрым клубком покатился по мостовой, всетаки, вероятно, зацепленный по ноге, брошенной издалека милицейской дубинкой, но, однако, тут же вскочил и как будто с новыми силами помчался к трибуне. Казалось, не было никакой реальной возможности остановить его, он летел без оглядки, словно и в самом деле выброшенный из дула орудия, и даже когда почетная караульная рота, видимо, подготовленная к таким ситуациям и поэтому отреагировавшая достаточно быстро, вдруг рассыпалась, а затем стеной сомкнулась вокруг него, то он не исчез бесследно в этом непробиваемом тройном заслоне, а как будто срикошетировав от него, взвился вверх, баскетбольным прыжком выплескиваясь над головами, и действительно, как умелый баскетболист, окруженный командой противника, длинным точным движением правой руки выбросил по направлению к Нашему Покровителю нечто вроде квадратной жестянки - вдруг вознесшейся к небу и тусклыми, масляными боками блеснувшей на солнце.
