.
Радикальные реформаторы с помощью конфискации и последующего уравнительного распределения ваучеров вновь навязали обществу вульгарную и заведомо несбыточную «идею равенства». Разрастание «теневых» процессов в экономике, трудовых, социальных взаимоотношениях стали мейнстримом повседневной жизни, в которой для того, чтобы выжить и преуспеть, надо было не следовать закону, а постоянно его нарушать.
Важно подчеркнуть, что это в значительной степени было государственной политикой. Государство само стало центром и законодателем «теневой моды».
Реформы проводились таким образом, что именно те, кто были опорой и движущий силой перемен перестроечного времени, представители так называемого «советского среднего класса», были уничтожены резким снижением уровня жизни и социального статуса в сочетании с невозможностью самореализации в новых условиях. На их место пришел новый специфический средний класс 1990-х гг., образовавшийся за счет сверхдоходов от продажи природных ресурсов. Поэтому он представлял собой не самостоятельную в экономическом отношении страту, а зависимые от правящего слоя группы, занимавшиеся финансовым, управленческим, информационным и юридическим обслуживанием его интересов [Рябов 2005, с. 11].
Поиск оправдания «реформаторами» этого своего действительно исторического провала и является основой спекуляций о «некачественности народа», его отсталости, архаичности, антибуржуазности и прочее, подкрепляемого сознательным формированием устойчивого мнения (стереотипа) о противоположности реформ и национальной традиции, национального характера. При этом разговоры об «узости массового сознания, о толпе, об обществе потребления» – это лишь прикрытие сознательных и несознательных ошибок и преступлений: «во всем виноваты не мы, такие умные, цинично-решительные реформаторы, а они – тупые, отсталые и ни к чему не стремящиеся».
Отказываясь от профессионального анализа осуществленных реформ и признания ошибок, адепты реформаторов стали пропагандировать точку зрения о том, что реформа в России – это, прежде всего, «ломка» национальных традиций, принципиальная смена «культурного кода», что они если не противоположны, то перпендикулярны нравственному идеалу общества.
Таким образом, то, как были осуществлены реформы в 1992–2000 гг., привело к разрушению модернизационного потенциала общества, к серьезным негативным изменениям в сознании. И дело здесь, прежде всего, не в «разочаровании» в демократии, демократах и демократических лозунгах, а в контрпродуктивности экономической политики, приведшей к развалу социальной структуры общества, примитивизации жизненного уклада, деструкции иерархии ценностей, архаизации моделей мышления и поведения.
