Да, неподалёку был замечен вооружённый отряд, однако близ Кифа он так и не появился, а пастухи сообщили, что видели, как всадники объехали город и скрылись среди леса в западном направлении. А ведь меньшую часть своих людей с Грасом во главе, а также Кари, Дайка и ангалина он оставил именно там, западнее Кифа в дне неспешного пути.
Когда он понял, что из-за неопытности молодого наследника, а также своего желания наконец-то встретиться с Элганом, чтобы всадить в его голову боевой топор, разделил свой отряд, то чуть было не сорвался в гневе на Лудара эн Кифана, старшего сына своего давнего знакомца ещё по жизни в столице. Лудара он помнил ещё ребёнком, но юноша только-только разменял свой двадцатый год и был ещё слишком молод. Смерть отца среди зимы от глупого несчастного случая, заставила парня взять все заботы о городе на себя, а вскоре и о смерти Великого Терра стало известно.
Поэтому, когда Карелл прибыл в Киф уже в качестве претендента на трон, здесь были ему, в общем, рады. Мать Лудара, эрдана Лия, Карелла помнила и уговорила сына выслушать его. В итоге согласие было достигнуто, и атаман был доволен, что после Латраса, Киф стал вторым вольным городом, где удалось заручиться хоть какой-то поддержкой. И пусть Кари пока не хотела идти на контакт, однако он не терял надежды её разговорить, ведь их связывают общие и весьма приятные воспоминания. И главное, что тот сон не обманул, и он всё-таки нашёл её! И теперь Карелл гнал в ночь своего жеребца, ощущая, как где-то внутри подрагивает какая-то тонкая, но очень туго натянутая нить.
Ночные птицы и другая мелкая лесная живность, почувствовав дрожание земли и заметив яркие сполохи факелов, шарахались прочь от дороги, по которой, лязгая сбруей, нёсся отряд всадников. И чем дальше они скакали, тем сильнее Кареллан эн Растан ощущал тревогу, а подобное предчувствие не обманывало, и несколько раз он тяжко поплатился за то, что игнорировал его.
Ощущение бессилия и какой-то двоякости ситуации, которые он ненавидел наверно больше всего на свете, начинало набухать или надуваться где-то в горле, перекрывая дыхание. С одной стороны, он поступил правильно, быстро откликнувшись на зов о помощи от вольного города, которому пообещал защиту, а с другой ― рисковал потерять важных и дорогих людей, а особенно ту, ради которой был готов... да на всё что угодно был готов.
Когда небесная россыпь начала меркнуть, а первые лучи только-только окрасили оранжевыми бликами верхушки дальних холмов, Карелл, сделав очередной вдох, ощутил запах жестокого боя ― его ни с чем нельзя было перепутать. Так пахнут выпотрошенные, вонючие внутренности, железо клинков, обагрённое свежей кровью, обожжённая до черноты кожа и свежевзрытая копытами земля ― страшный, тяжёлый дух смерти.
