Ванькин друг тут же сел рядом со мной и пробурчал себе под нос:
— Мне этот мир всё больше не нравится!
С удивлением и уважением окинула оценивающим взглядом его руки. Это ж сколько силищи в них?! А по виду и не скажешь, что тяжелоатлет.
Немного успокоившись, обвела взглядом маршрутку и наткнулась на несколько откровенно злобных взглядов. Практически все дамы, что ехали с нами, смотрели на моего соседа, чуть ли не облизываясь, а на меня — не скрывая неприязни. Что делается?! Даже бабулька лет семидесяти сложила губки трубочкой и томно поглядывала на интуриста. Мне стало не по себе…
Вывалившись на остановке с уже набившейся людьми маршрутки, вдохнула полной грудью морозный воздух. Наш транспорт это что-то! Вон интуриста как пробрало, уже несколько метров прошли от остановки, а он всё брезгливо ёжится.
«Привыкай, друг любезный, — подумала злорадно. — Раз уж решил посетить нашу прекрасную страну, приспосабливайся к местным правилам».
Мужчины провели меня до самой больнички. У порога я остановилась, обернулась к ним.
— Благодарю, что доставили в целости и сохранности, — начала я, слегка поклонившись. Рядом с этим странным интуристом хотелось почему-то разговаривать в благородной манере 19 века. — Далее, я сама, вы можете быть свободны.
— Я бы хотел взглянуть, как устроены здешние лечебницы, — произнёс Ванькин друг, заложив руки за спину и покачиваясь с носка на пятку.
Ну, точно, барин пожаловал в поместье, дабы провести ревизию.
Прям тянуло ляпнуть шутовски: «Будь сделано, Ваше благородие!» Но я сдержала сей хулиганский порыв.
Немного подумав, решила, почему бы и не позволить иностранцу посмотреть на нашу действительность. День воскресный, на дежурстве должны быть только я и нянечка, ничего не случится, если он тут немного побродит.
— Ладно, идёмте, — махнула им рукой. — Только вам придётся надеть халаты и бахилы, иначе в отделение не пущу.
Проговорила быстро и побежала вверх по ступенькам.
Ванька заверил, что они всё наденут. Нужно, так нужно!
Оглянулась, удивлённо взглянув на братца. Какой-то он слишком послушный. Такого никогда не бывало, чтобы он, даже не огрызнувшись, разу же со мной согласился. Обычно спорит по любому поводу.
Неужели подростковый революционный возраст у него, к моей радости, прошёл? Даже не верится.
Радость моя была недолгой. В коридоре нас встретила медсестричка Тоня, из кардиологического отделения. И всё, на этом моё хорошее настроение начало стремительно падать.
