ноша, которую нужно сбросить с плеч. Нам с Коти нужна пристройка, а она
занимает ее, и при этом никакой благодарности, одна наглость и высокомерие в
подарок. Мы так и заснули, обнявшись, словно мы один организм.
Я решила наведаться к ней пораньше, до Коти, чтобы до конца насладиться
своим триумфом.
Милена не спала, увидев меня, она стала кричать, даже визжать и вжиматься в
стену, будто пытаясь пройти сквозь нее. Я ухмыльнулась. Ее ужас меня
забавлял.
- Что сучка, страшно?! Уиииииии!
Я завизжала ей в тон, подражая резаной свинье. Мне было приятно, что она так
испугалась меня. Может, Коти, рассказал ей обо мне историй, которые
заставляли стыть в жилах кровь?
- Да, я такая, но ты узнаешь меня еще лучше!
Мое дыхание участилось от странного возбуждения.
- Лиса?
Прекратив издавать истеричные звуки, неуверенно спросила она.
- А у тебя с глазами все плохо? Конечно это я.
Мой голос стал звучать необыкновенно грубо, и кажется, уже давно. Почему я
только сейчас на это обратила внимание?
- Лиса, солнышко. Я рада видеть тебя.
- А до этого ты видела бегемота?
Она яростно затрясла головой.
- Нет, я всегда видела только тебя и доверяла только тебе.
- Доверяла мне?
Я не поверила своим ушам. И, вдруг меня пронзила догадка. Она играет мной!
Она играет моим сознанием! Но, предупрежден, значит вооружен. Я решила не
показывать того, что я раскрыла ее планы.
- Да, я рисовала и, похоже, у меня что-то стало получаться. Что-то самобытное, что-то свое. Спасибо тебе.
Я застыла на месте. Можно ли в это верить? Мне очень хотелось подойти к ней
и даже обнять, но я не двигалась.
- Мне никто никогда не говорил таких добрых слов, ни брат, ни мама, а ведь она
меня когда-то любила. И меня настораживает то, что их говоришь ты, та,
которая ко мне особых чувств никогда не питала. Это даже пугает.
- Нет, я очень хорошо к тебе отношусь, не смотря на ситуацию. И я…
Она замолчала, чтобы уже через несколько секунд продолжить.
- Я не хочу умирать…
Я смотрела в ее глаза и понимала ее. Понимала больше, чем она меня, больше,
чем кто-либо когда-нибудь кого-либо. Мне никто не задавал жизненных
ориентиров. У меня не было приоритетов, не было идеалов.
По своей сути я жила в первобытнообщинном строе, где нет морали, законов. И
единственный закон это закон сердца, только оно должно определять что
правильно, а что нет.
- Я не поверю тебе, и я уже не верю своей семье.
Я вдруг понимаю, что моя треснувшая губа пересохла и начала саднить, я
облизала ее. Меня обдала легкая дрожь, но я справилась со своей слабостью.
