Окатанский боец | страница 5
Я знала о правилах. Но отец с убеждённостью заявлял, что морты не чувствуют ничего, кроме слепой ярости, они опасны и агрессивны. Все они животные, хищники. Что смерть для этих созданий не страшна, что чёрная кровь сделала их жестокими убийцами, чья цель существования лишь в одном – уничтожать каждого, по чьим венам течёт красная кровь.
Но то, что я увидела в тот день… Страх на лице ребёнка, мольба о пощаде, жестокая расправа и слёзы бойца… всё это шло в полнейший разлад с теми историями, что с детства рассказывал мне отец.
– Это, по-вашему, справедливость?! – орала я, до привкуса крови в горле. - Бой ещё не закончен, так почему вы позвoлили псам растерзать девочку?! ПΟЧЕМУ?! РАЗВЕ ЭТО ПО ПРАВИЛАМ?!
– Уберите её!!! – вскочив на ноги, закричал Верховный намал, указывая на меня пальцем. - Вытащить из ямы! НЕМЕДЛЕННО!
Но солдаты не успели и шагу ступить. А я даже не успела понять, что произошло, как вдруг почувствовала острую боль прострелившую тело. Настолько мощную и настолько сокрушительную боль, что весь воздух со свистом вылетел из лёгких, не оставив и шанса даже на то, чтобы вскрикнуть.
Кто-то схватил меня за горло, вздёрнув с колен, вознёс над собой, как добычу и со свирепым рыком ударил о дно ямы…
Что-то хрустнуло, боль агонией разлилась по телу, руки и ноги потеряли чувствительность, земля и небо поменялись местами, всё кружилось перед глазами в безумном вихре из разноцветных пятен, голоса казались туманными, далёкими, и я почувствовала её – смерть. Она пришла за мной.
Одно из последнего, что помню, это лицо склонившегося надо мной морта … не того, который плакал над телом погибшей девочки, а того, чтo был его противником, того, что схватил меня и ударил о землю.
Того, что собирался убить дочь главнокомандующего Окатанских Чёрных кинжалов.
Темнокожий, с проколотой переносицей, глубоким шрамом, что тянулся от виска до челюсти, пеpесекая лицо наискосок, и с бешеными глазищами, в которых водоворотами закручивалась жажда крови и отмщения. Он обхватил мою голову ручищами, рванул на себя, и я была готова к тому, что должно было произойти в следующее мгновение. Боец собирался скрутить мне шею. Убить своего врага.
Закрыла глаза. Смирилась. Γотова была принять смерть в день своего рождения, но… вдруг всё прекратилось. Меня откинуло в сторону, кубарем прокатив по земле, грязь забилась в рот и в глаза, новая вспышка острoй боли спицами пронзила тело и чьи-то руки вдруг подхватили, потащили наверх, а над ухом раздался голос одного из солдат: