Впрочем, Фреско тоже было весьма приличным местом. Удачно расположенный почти у самого театра, он был излюбленным местом парижской богемы. И пусть я могла позволить себе купить лишь кофе и самую дешевую выпечку, мне нравилось сидеть за одним из столиков перед кофейней, и разглядывать прохожих — туристов, парижан, и даже иногда знаменитостей.
Промозглая погода не располагала к уличным посиделкам, поэтому мы зашли в зал. Паланок тут же занял место в самой дальней его части, подальше у окна. Да и тому же полу-скрытого китайской ширмой. Заметив мои колебания, он вскинул бровь:
— Боитесь за свою безопасность?
— У меня есть основания.
— Сколько злости. Неужели мои прегрешения так велики?
Я сердито пожала плечами, и только когда увидела Базиля, подошедшего лично принять заказа, немного расслабилась. Обычно верзила приветствовал меня без всяких формальностей, подшучивая, а то и обнимая. В этот раз он лишь улыбнулся и кивнул, искоса посмотрев на успевшего сесть шатена.
— Мадмуазель Легран, добрый день. Вам как обычно?
— Когда ты начал обращаться ко мне на ты, Базиль? Да, черный кофе и круассан.
— Клэр, я тебя угощаю, — вмешался гипнотизер. — Так что можешь не скромничать, дорогая.
Базиль удивленно на меня посмотрел, и я чуть не заскрипела зубами. Паланок специально меня злил!
— Месье, разве мы с вами официально представлены? — холодно спросила я. — Как обычно, Баз. Кофе и круассан.
— Мне только кофе по-венски. Клэр его очень хвалила, — обращаясь к баристе, заявил этот неприятный тип. Когда Базиль отошёл, Паланок откинулся на стуле, и снял очки. В свете ламп и свечей глаза его казались просто карими. И никаких зловещих огоньков.
— Прости, не хотел тебя злить. Но ты уже мне представилась, а меня представил мэтр Савар.
Мой преследователь знал и это. И когда только успел? Но если он подслушал наш разговор с художником, тем проще.
— Вы купили "Персефону"!
Мужчина пожал плечами.
— Не смог удержаться. Мэтр чудесно передал то очарование, что тебе присуще. Так ли странно, что я захотел её себе присвоить?
Я вскинула подбородок, язвительно уточнив:
— Вы всё ещё говорите о картине?
— Кто знает.
Голос у "гипнотизера" снова стал бархатным и обволакивающим, и мне стоило больших усилий, чтобы оторвать свой взгляд от его лица. Буду смотреть на скатерть. Так безопаснее.
— Месье Паланок, не надо со мной флиртовать, — не выдержала я. — Говорите, что вам нужно, и уходите. Или уйду я.
Шатен расправил на коленях салфетку, пригладил влажные, и от того еще сильнее вьющиеся волосы, и только тогда ответил:
