Он надеялся, что беглецы, добравшись до пожарной лестницы спустятся вниз и попадут в руки Коряги. И хотя не исключалось, что они рискнут взобраться на крышу дома, верил он в это мало. Оттуда им никуда не деться, и они должны были понимать это. Единственно возможный с нее путь бегства — через подъезды дома — был под усиленным присмотром оставленного во дворе Шершня. Если что, он задержит их или хотя бы подаст сигнал при их появлении, ну а дальше все будет делом техники!
От этих мыслей Морда пришел в хорошее расположение духа и принялся ворошить бумаги сбежавшего Коростылева еще энергичнее.
— С его вещичками можешь особо не церемониться, — он просмотрел содержимое компьютера Дмитрия и потом резким движением сбросил на пол.
— Они ему больше не пригодятся…
В этот момент на улице грохнул сухой одиночный выстрел, гулким эхом прокатившийся между домами.
Коряга вздрогнул и непонимающе уставился на подельника, преследовавшего беглецов по карнизу. Сам он при всем желании не мог ему помочь. Нижняя перекладина лестницы была щедро опутана мотком колючей проволоки и располагалась на уровне второго этажа.
Выстрел напугал его. Он вспомнил, что главарь разрешил применять оружие только в крайнем случае!
Уставившись на сообщника и приметив в его руке оружие, он не мог понять, какой-такой крайний случай заставил его обратиться за помощью к пистолету.
— Что ж, ты, падлюка, палишь в свет, как в копеечку? Морда тебе голову оторвет.
Но продвигавшийся по карнизу бандит думал иначе. Если дать беглецам шанс добраться до крыши, возможность скрыться у них значительно повышалась. Поэтому с беглецами нужно было заканчивать, пока они были видны на лестнице, как на ладони.
Думая так, бандит добрался до лестницы и ловко, как обезьяна, принялся карабкаться вверх. Он надеялся, что пуля не нанесла Коростылеву сильного увечья, и в руки ПМ он попадет живым. В том, что он не промахнулся, он утвердился, когда услышал после выстрела сдавленный мужской крик, и затем на асфальт под лестницей с металлическим стуком упал пистолет беглеца.
Ругаясь сквозь зубы, Дмитрий просунул за лестницу левую руку и, обхватив перекладину сгибом локтя, остановился, переводя дыхание, частое и неровное. Раненная рука повисла вдоль тела, как плеть.
От досады Дмитрий заскрипел зубами. До крыши оставалось всего-ничего, и на тебе — этот ублюдок ранил его!
Эх, надо было его пристрелить!
Коростылев задрал голову вверх и увидел, что Усупова уже залезла на крышу и, свесив голову вниз, смотрела на него.
