Ее отец совершенно растерялся от всех произошедших событий и тоже ушел в монастырь как только сын стал достаточно взрослым, чтобы занять его место. Первым же приказом нового короля был запрет отныне и впредь называть детей по привычной системе. Имя каждого ребенка должно быть индивидуальным, личным. А под приказом было написано: „Взываю к своим верным подданным и надеюсь на соблюдение сего документа во имя памяти моей безвременно скончавшейся сестры Грустни и глубоко несчастливой сестры Веселянки“. Ослушаться никто не посмел. С тех пор стали называть детей так, как и до сих пор называют — сперва в том королевстве, а потом и во всех остальных королевствах этого мира».
Голос нянюшки отзвучал под аккомпанемент тихих всхлипываний некоторых девочек. Лика не плакала — но зато она впервые подумала, что, может, не так уж и не прав был Славель, когда говорил, что ее имя может что-то значить. Все же девочка не решилась спросить об этом тетю Василису — было как-то боязно. А еще… Еще Лике стало немного не по себе — все-таки слишком вовремя рассказала Василиса эту сказку. А вдруг она знает? Хотя нет, конечно, откуда…
Когда Лика проснулась на следующий день, за окном бушевала такая непогода, что первой мыслью девочки было остаться сегодня в приюте. Но ей тут же стало стыдно — ведь Славелю еще хуже, он же один там, совсем голодный!
Видимо, по случаю непогоды воспитательницы встали рано, но будить детей пока не стали. На вышедшую в кухню Лику посмотрели недоуменно — но все-таки накормили завтраком.
— Деточка, иди поспи еще, — тихо советовала Василиса. — Не маячь перед глазами.
И, не смотря на то, что спать уже давно не хотелось, Лика послушно последовала в спальню. По пути девочка свернула в уборную и сидела там до тех пор, пока не услышала, что взрослые вернулись к своему негромкому разговору. Нет, не было вовсе неинтересно подслушивать! Ей лишь нужно было, чтобы они не обращали на нее внимания.
И воспитатели действительно не заметили, как одна из воспитанниц тихо пробралась в кладовку, откуда вышла с узелком с едой. Разве что Василиса вроде бы повернула голову в сторону Лики, но ничего не сказала. Может, показалось? Ведь не стала бы она спускать воровство воспитаннице с рук!
Потом девочка неслышно открыла дверь в небольшую комнатку, где хранилась верхняя одежда воспитанников приюта. Ей было не по себе от необходимости брать вещи без спроса — но не выходить же на улицу в такую непогоду и вовсе без плаща? Стыдясь своих действий, Лика вновь выбрала самый старый и потрепанный жизнью плащ.
