Мне пришлось преодолеть отвращение и тщательнее присмотреться к останкам. Может, Мясник оставил что-то после себя? Хотя бы клочок одежды? Украшение? И когда я рассматривал пол и разбросанное по нему человеческое мясо (ибо ведь это тяжело даже назвать трупом), меня вдруг поразила одна вещь: девушка осталась без волос! Палач сорвал кожу не только с лица, но и с черепа, прихватив с собой что-то наподобие маски, соединённой с волосяным шлемом. Зачем ему это было нужно? Эта чудовищная реликвия должна была представлять собой трофей, которым он будет любоваться одинокими долгими вечерами? А может, он очистит и препарирует кожу, чтобы иметь возможность надевать на свою голову лицо этой девушки, и самому перед зеркалом притворяться, что он женщина? Трудно было человеку столь прямолинейному и простодушному как я ответить на подобные вопросы, касающиеся настолько больного, погруженного во мрак разума.
Я с облегчением вышел на улицу и увидел приближающегося быстрым шагом Легхорна. Он выглядел не выспавшимся, мрачным, я также заметил, что он одевался в спешке, поскольку его наряд я не назвал бы тщательно подобранным. Достаточно сказать, что вместо сапог у него на ногах были мягкие тапочки с загнутыми носами, которые, может, подходили для ходьбы по дворцовым полам, но не по городским улицам.
– Лучше не ходите туда, – посоветовал я дворянину, когда тот подошёл ко мне.
Он посмотрел на меня осовелым взглядом.
– Госпожа приказала - слуга исполнил, – буркнул он. – Или вы думаете, что по собственной воле я переступил бы этот порог? Всё так плохо? – Спросил он чуть погодя, отводя глаза.
– Хуже не бывало, – искренне ответил я.
Он вздохнул, вынул из-за пазухи надушенный платок и зажал им свой нос. Что ж, я не думал, чтобы ему это особенно помогло... И, конечно, я оказался прав, ибо звуки рвоты я услышал ещё до того, как успел увидеть возвращающегося с инспекции дворянина. Он выбежал, спотыкаясь и блюя себе под ноги. Я бросил взгляд на охранника, но на его испуганном лице не появилось даже намёка на улыбку. Быть может, перед этим он и сам вернул свой завтрак при виде настолько обезображенного трупа и был далёк от того, чтобы из-за подобной слабости высмеивать другого человека.
– Что это за дом? – спросил я. – Узнали, кому он принадлежит?
Стражник вздрогнул, будто я его ударил.
– Не знаю, ничего не знаю...
Я внимательно огляделся вокруг. Здание прилегало к магазину с огромной вывеской ножа и тесака – торговой гильдии городских мясников. А значит помещение, в котором убили девушку, было, вероятно, неиспользуемым складом этого магазина.
