Что касается Лешти и Лота, оба были, конечно, замечательными ворами, но подвиги Снида стали сюжетами для басен. Когда упоминается его имя, люди перестают улыбаться и смотрят на свои ставни; ювелиры, которые помнят, что стало с опалами гномов, справедливо боятся ловкости его быстрых коричневых пальцев; в определённой, недобросовестной четверти Селефаиса ювелиры задаются вопросом: как Лешти однажды не совсем честным способом похитил три сундука с рубинами и ключ к Склепам Зина, и всё это за одну ночь. Поэтому неудивительно, что план разработал именно Снид. И план был совсем чужд по духу господам Лешти и Лоту.
Когда эти три заговорщика покинули сторожевые огни перед окрашенными повозками, звёзды уже появились на небе, и никто из странников не заметил, как троица исчезла в тени. Возможно, кто-то видел краем глаза, как худая, пригнувшаяся фигура подозрительно скользнуло мимо, но не придал этому значения. А в другом месте кто-то слышал треск гальки (или это был только огонь?), и шелест ветерка в траве. Но, конечно же, не Снид, ни Лешти, ни Лот не старались быть особо тихими. Они уже добрались до тайной тропы, о которой не знали обычные люди. Тропа петляла мимо головокружительных стен Голтота, мимо ям с одной дальней стороны, и далее - коварными путями вела вниз в эту долину, где трое воров надеялись найти и ограбить высокую гробницу. Они не вошли бы в этот древний, ужасный город, потому что Снид много часов размышлял над старыми песнями и своим планом, и ему казалось невероятным, что старые боги, которые спали, тоже могут видеть сны. И у Снида были причины не желать встречи со снами богов. Итак, эти три вора пришли со своими мотыгами и лопатами, ведя с собой трёх зебр для непонятной цели. Снид так умело скрывал животных в своей повозке, что никто даже не подозревал, что у него есть зебры. На них воры надеялись довезти свою добычу до Дринена, тем самым посрамив своё племя. И вот трое приятелей сошли с того старого забытого пути меж разрушающихся малых гробниц и наконец обнаружили то, что ожидали меньше всего: высокой гробницы там не было!
Лешти упал на землю и заплакал, Лот бросился было на свой меч; а Снид лишь уныло сел на камень, кусая ногти и размышляя, почему всё происходит не так, как он планировал.
Теперь для Снида больше не имело никакого значения почему имя и раскрашенные глаза Анубиса (а не грешного Ньярхотхотепа, у которого нет глаз) были стёрты мстительными жрецами, поскольку на карту была поставлена его репутация. Он был тем, кто никогда не оставлял ценные сапфиры лежать в пустыне без дела. Но у Снида возникли нехорошие подозрения насчёт того, что, возможно, было какое-то существо, которое разрушило Готлот и ушло, и если бы не его воровская натура, он мог бы почти спокойно вернуться к сторожевым огням, прежде чем кто-нибудь бы заметил, что Снид куда-то уходил. Затем жадность взяла над ним верх. Он никогда не рассказывал молодым ворам о своих страхах, вместо этого Снид решил сослаться на ветер, пески и время, ибо пустыня, как он сказал Лешти и Лоту, всегда завидовала секретам его мастерства, и здесь прошло четыре тысячи лет, которые нужно учитывать. Затем эти примечательные воры собрались с духом, вытащили из своей поклажи лопаты, мотыги и зажгли медные фонари, которые у них были с собой, зная, что никто, способный заметить странные красные огни ночью в пустыне, скорее всего, не пойдёт проверять их источник. При свете звёзд, под проницательным руководством Снида, воры начали свою героическую работу по раскопке высокой пирамиды, которую пустыня негостеприимно скрывала.
