Отбежав на значительное расстояние, он остановился и сбросил ненавистную одежду людей. Вдруг ему подумалось, что гиганту нездоровится. Должно быть, у него все же не было защиты от невидимого жара, и он, того не ощущая, шагал через самое пекло. А теперь лежит пластом!
Когда-то давно паренек схватил приличную дозу облучения и поневоле научился с тех пор избегать жгущих мест. Тогда он сильно обгорел, был совсем слаб, его поминутно выворачивало наизнанку. Он примирился уже с тем, что отдаст концы, но каким-то чудом выжил, а кожа после этого стала чувствительной к невидимому жару. Со временем он отыскал растения, листья которых ослабляли жар, и траву, усмирявшую боли в желудке, но участков земли, где кожу жгло, старательно избегал.
Гигант сильно болен и, скорее всего, на этом свете не задержится. Но вряд ли его прикончит облучение. Ведь он лежит совсем беспомощный: ночью непременно появятся ядовитые мотыльки, за ними — ненасытные землеройки. Гигант был настолько глуп, что забрел в самое сердце Гиблых Земель.
Да, он глуп, но храбр и добр. Паренек не помнил, чтобы кто-нибудь после смерти родителей накормил его. Из глубины сознания неожиданно всплыло давно забытое наставление матери: «За добро воздай добром!».
Великан был очень похож на покойного отца — сильный, высокий, отважный, добрый, хотя и страшный в гневе. Такой человек, несомненно, заслуживает помощи.
Паренек собрал целебные травы и отправился назад. Гигант лежал там, где упал. Паренек сделал для него все, что только смог: положил на грудь смоченные слюной листья, выдавил в рот животворный сок.
Ночь принесла прохладу. Гигант пришел в себя, неверными судорожными движениями стряхнул с тела листья, не поев, заполз в спальник и вновь потерял сознание.
Утром он снова очнулся, попытался встать, но не смог. Паренек сунул ему в зубы стебелек целебной травы, и гигант, не сознавая того, принялся жевать.
На следующий день кончилась провизия, и паренек отправился в лес. Там он собрал в рубашку, которую больше не носил, известные ему съедобные плоды и коренья, вернулся в лагерь и покормил больного.
На четвертый день тело гиганта во многих местах стало твердым, как дерево, из пор на коже начала сочиться кровь. Гигант в страхе коснулся себя и надолго лишился чувств.
Паренек достал из мешка запасную рубашку, смочил ее в ручье и попытался смыть с тела великана кровь, но та, словно по волшебству, вновь и вновь выступала на коже.
Стоило гиганту прийти в себя, парень сразу же давал ему съесть какой-нибудь, плод и стебелек травы, вливал в рот столько воды, сколько тот выпивал не закашлявшись. Как только гигант терял сознание, паренек обкладывал его тело листьями, а к вечеру заботливо укрывал спальным мешком и ложился рядом, защищая собой от пронизывающего ночного ветра.
