— Я не… это не… — залепетал Лапиков.
Крюков пришел ему на помощь:
— Не то, что я подумал? Да я так и подумал. Поговорим?
…Спустя некоторое время оба сидели перед экранами соседних компьютеров, на которых был открыт интерфейс игры «Спарта». Лапиков заканчивал оцифровку принесенной Крюковым фотографии. Вот она завершилась, и на экране начал двигаться аватар Крюкова в полицейской форме.
— Круто, как живой! — одобрил капитан.
— В любой игре подобного рода вы можете выбрать себе аватар, — лекторским тоном произнес Лапиков. — Но особенность «Спарты» в том, что вы можете ввести в игру трехмерную модель любого реального человека. Себя, кого-то из знакомых. С этими оппонентами можно потом взаимодействовать.
— Как?
— Сейчас я вам покажу. Идите вперед. Если зажмете «Shift», пойдете быстрее. Вот так, направо. Вот в этот бар.
На экране аватар Крюкова зашел в дверь бара.
— Столик справа… — скомандовал Лапиков.
Аватар повернул направо. И тут другой, реальный Крюков ахнул:
— Вот черт!
Там, на экране, за столиком сидел человек, очень похожий на погибшую Истомину.
— Ваша работа? — спросил Крюков.
— Моя, — признался Лапиков. — Это мой оппонент.
— И как с ним можно взаимодействовать?
Лапиков дал команду, и на экране появился его собственный аватар — человек с его лицом, но с развитой мускулатурой и длинными волосами. Этот «улучшенный» Лапиков вошел в бар, подошел к Истоминой и поцеловал ее.
— Ага, а что еще можно? — поинтересовался Крюков. — Кроме поцелуев?
— Да все, — ответил Лапиков. — Абсолютно все. Это и страшно.
Крюков на секунду задумался, потом попросил:
— Вот что. Мне нужен список всех оппонентов, оцифрованных школьниками. С картинками.
Лапиков запротестовал:
— У меня нет допуска. Нет прав администратора, если вы понимаете, о чем я.
Крюков понимал. Но он знал и кое-что еще.
— А как же ваше бурное хакерское прошлое? — спросил он учителя. — Little bastard, кажется? «Маленький мерзавец»?
При упоминании его логина Лапиков вздрогнул и поспешно сказал:
— Хорошо. Я сделаю для вас такой список.
…Шорина и Барковский подошли к подъезду его дома. Барковский обнял девушку и сказал:
— Ну вот видишь! Твой отец — нормальный мужик. А ты боялась.
— Если бы не ты, я бы к нему никогда не обратилась, — призналась Ира. — Миш, а почему ты никогда про своих родителей не говоришь?
— Не знаю… — неохотно произнес Барковский. — Что о них говорить? Они слабые люди. И они… далеко.
— А ты… хочешь ребенка?
На лице Барковского появилось странное выражение: удивление и еще что-то, кроме удивления.
