Именно этого Баграмов и ждал! Помолчав немного для важности, он изрек:
— Триста тысяч. Не так много за молчание. И за моральный ущерб.
— Вот козел! — выдавил Довженко.
И Баграмов немедленно отреагировал:
— Четыреста!
— Не так и дорого… — сказал Барковский. — Но у меня есть другое предложение…
Внезапно он шагнул вперед и с размаху ударил учителя между ног. Тот, согнувшись, осел на пол…
…Вошедшая в спортзал Истомина увидела дикую картину: четверо парней мочились на корчившегося на полу учителя. Она кинулась на них, стала бить своими слабыми кулачками. А они только смеялись.
— О, Настя проснулась! — воскликнул Довженко.
— Не выспалась, кажись! — заметил Худяков.
Истомина помогла Баграмову подняться, достала из сумки платок, дала ему, чтобы он мог вытереться. Повернулась к ученикам.
— Вы звери! Хуже, чем звери, — фашисты! Эсэсовцы! А ты, Барковский… Грязный, лживый, жестокий, трусливый недоносок! Я поняла. И если ты сию же минуту не уберешься навсегда, все ребята узнают, что ты им врал! Ты вырвал страницы из моего дневника? И куда ты их дел, интересно?
Нет, Анастасия Николаевна не была сломлена шантажом и не собиралась кончать с собой! Она была готова идти против мерзавца до конца. И Барковский это понял. Он схватил учительницу за руку и потащил к раздевалке.
— Пошли, покажу, куда я их дел! — пообещал он.
— Пусти! — закричала Истомина, отбиваясь.
Тогда лидер класса зажал ей рот и крикнул своим спартанцам:
— Спарта, алале! Помогли, быстро!
Они подчинились. Схватили учительницу за руки, за ноги, занесли в раздевалку. Бросили на скамейку. Но она и здесь продолжала бороться.
— Только попробуй меня тронуть, мерзавец! — крикнула она Барковскому. — Мальчики, что вы делаете? Как вы можете его слушаться? Что с вами?
Барковский ухмыльнулся:
— Все здесь меня слушаются, все! Не поняла еще?! «Мальчики»! Эти мальчики тебя сегодня ночью чудом не трахнули, дура! Этот вот мальчик фломастером у тебя на сиськах смайлики рисовал — заметила? А этот…
— Это все ты, я знаю!
— Правда?!
Барковский с силой разорвал у нее на груди блузку и отошел в сторону.
— Я тебя пальцем не трону! А вот они… Ну что, спартанцы, кто сильный? Давай, Худя! Или ссышь? А ты, Марат?
— Давай я! — вызвался Довженко.
И шагнул к учительнице.
— Нет! — отчаянно крикнула Истомина.
Она вскочила, оттолкнула Барковского, увернулась от Довженко… К двери было не пробиться — там маячили Худяков и Галимов. Тогда она вскочила на скамейку, оттуда на подоконник. В этот момент в раздевалку вбежал Баграмов. Крикнул:
