— Я всегда делаю. — Это «всегда» относилось разве что к третьей четверти.
Ольга Викторовна властно протянула руку. Катя отдала тетрадь. Учительница листала ее, улыбаясь. Жертва была найдена.
— Белова, прошу к доске. Новой темы сегодня не будет. Разберем одну из типичных задач на массовую долю вещества. Пиши условие: смешали 200 грамм раствора с массовой долей серной кислоты 15 % и 100 грамм раствора с массовой долей 7 %.
Катя шла к доске, как партизан, понимающий, что враг пока еще не знает главной военной тайны — несделанной лаборатории. Ожидание грядущей неотвратимой кары сковывало, она написала на доске условие и не могла понять, чего не хватает. Страх, внушаемый химичкой, был таков, что ему невозможно было противостоять спокойным равнодушием.
— Ольга Викторовна, первое вещество я написала, а второе не помню. 100 грамм раствора с массовой долей 7 % чего? — Катя обернулась к классу.
Ромка выразительно стучал пальцем по голове, шевеля губами, но она не понимала его. Ольга Викторовна, скрестив руки и наклонив по-боксерски голову, смотрела прямо ей в глаза.
— Какое второе вещество, Белова?
— Что? Вы же сказали… смешали… 200 грамм и 100 грамм…
— Серной кислоты! — выкрикнула химичка ей в лицо.
Быстрым шагом она прошла к доске, взяла мел из Катиных рук и перечеркнула условие.
— Все неверно. Условие простейшей задачи записать не можешь. Домашнее задание делала месяц назад. Чем ты занимаешься на уроках, Белова? — Она словно разгонялась для решающего удара. — Давай свою лабораторную, посмотрим, что у тебя там.
Катя не шелохнулась.
— Ты что, оглохла? Где работа?
Катя смотрела в пол. «Это происходит не со мной, не со мной!»
— Катя, — неожиданно тихо и вкрадчиво сказала Ольга Викторовна, — только попробуй сказать, что и лабораторную ты не сделала. Так да или нет?
Катя отрицательно мотнула головой, выбрала точку на полу и вцепилась в нее взглядом — как будто это был столбик, за который она ухватилась, чтобы не упасть.
Ольга Викторовна продолжила медленно — спокойно, доверительно, с интонациями мудрого наставника, не срываясь на крик и истерию — Кате казалось, что по ней едет разумный каток. От него было невозможно спрятаться. Каток полз по всей ее жизни, останавливаясь и утрамбовывая ее имя в асфальт. Это было излюбленное наказание Ольги Викторовны: по многу раз произносить имя виновного, закрепляя за именем стыд и позор.
— Ты, взрослый человек тринадцати лет, позволяешь себе ходить в государственную школу, занимать место, отнимать у учителя время. Точно так же ты позволяешь себе брать деньги у родителей на кино, одежду, телефоны, да, Катя? И с легкостью паразита ты собираешься так прожить всю жизнь. Ни за что не платя, ни за что не отвечая, будучи в этой жизни до старости халявщицей и безмозглой дурой, Катя. Посмотри на меня!
