В посёлке тоже поддерживают порядок. Открытое ношение огнестрельного оружия запрещено, провоцировать конфликты запрещено, воровать запрещено, буянить запрещено. Наказание чаще всего одно: убивают на месте, чтобы другим неповадно было. А ещё запрещено поминать скребберов и крайне не рекомендуют обсуждать элиту. Последнее, по-моему, глупость чистой воды, но раз мы в гостях, придётся уважать чужие суеверия.
Нам подогнали тихоходный джип с открытым кузовом. Джип остановился, не доехав десятка метров. Из кабины высунулся мрачный бородач в камуфляже и наставил на нас ствол.
– Здесь всегда так встречают, – успокоил Князь напрягшегося Вейцера.
Дверца со стороны пассажирского сиденья открылась, и наружу с трудом выбрался тип в сером деловом костюме. Увы, пиджак был на пару размеров меньше необходимого и от неосторожного движения лопнул по шву. У мужчины были раздуты плечи, деформированы челюсти, серовато-жёлтую кожу испещрили глубокие борозды морщин и ороговевшие бляшки. Он выглядел, как заражённый на ранней стадии.
Вейцер заметно вздрогнул и отступил на шаг.
– Извините, парень первый раз видит кваза, – пояснил Князь.
– Кого? – непонимающе моргнул Вейцер.
Ответил сам мужчина:
– Таких, как я, изменившихся внешне и сохранивших разум, называют квазами. Вы в Улье недавно?
– Несколько дней. Повезло, что Никту встретил, а потом – Князя.
– Повезло – это вы правильно сказали. Ах, да, позвольте представиться: Щукач.
– Вейцер.
– Никта.
– Меня ты знаешь.
– Приветствую, Князь, Никта, Вейцер! Добро пожаловать в «Чёртики»! Прежде чем вы пройдёте, должен задать вам несколько вопросов. К сожалению, от формальностей никуда не деться. Кто-нибудь из вас причисляет себя к «Детям Стикса»? Кто-нибудь из вас значится в чёрных списках? Кто-нибудь из вас идёт в стаб с целью навредить «Чёртикам»? Кто-нибудь из вас…
Мы по очереди отвечали на вопросы. Нет, нет, и нет. Не причисляю, не значусь. Я устала повторять одно и то же слово, Князь с Вейцером, похоже, тоже, но никуда не деться, потому что правила есть правила, и конкретно эти я полностью одобряю. Закончив допрос, Щукач поблагодарил нас за сотрудничество и пригласил в кузов джипа, сам же вернулся на единственное пассажирское сиденье.
– И какой в этом был смысл? – спросил Вейцер, едва машина тронулась. – Я же мог соврать.
– Мог, – согласилась я. – И не мог одновременно.
– Как так?
– Щукач – ментат. Грубо говоря, он – живой детектор лжи, работающий дистанционно. Если бы ты соврал, он бы почувствовал. Ты сейчас видел, как в Улье всякую шваль вылавливают. Казалось бы, ушёл за тридевять земель от места преступления, и живи спокойно. Не выйдет. В любом цивилизованном стабе достанут.
