— Ишь, падло, как заговорил, — лицо Собана налилось, губы стали тонкими и жесткими.
— Ты глазами не зыркай. Я не из пугливых. Насмотрелся того, чего тебе с твоими сопливыми мокрушниками никогда не увидеть. Они кровью хвастают. Так я ее за день проливал больше, чем они за две жизни.
Лицо Копытина обострилось, глаза стали прозрачными и страшными, тиком пошла щека.
Собан посмотрел на него, ему стало неуютно в этой комнате. Словно кто-то вошел сзади и приставил наган к его затылку.
— Слушай меня, — продолжал Копытин, — ну возьмем мы еще пять мешков денег. А дальше? Ну, пропьем, прогуляем… А потом? Через полгода ЧК и уголовка на ноги встанут и прихлопнут нас, как мух.
Копытин ткнул окурок в тарелку с сардинами. Взял бутылку, разлил:
— Я тебе вот что предлагаю. Проведем три дела и уйдем.
— Куда?
— Сначала в Петроград, оттуда в Финляндию.
— Так нас там и ждут. — Собан в два глотка выпил водку. — Ждут и плачут.
— Таких, как сейчас, с этим, — Копытин презрительно подбросил пачку денег, — с этим нет. Мы сделаем три дела. Возьмем камни у Васильева, валюту на Мясницкой, и еще одно. О нем потом скажу. А дальше век за границей живи, в богатстве и роскоши.
— Когда уйдем? — Собан вскочил.
— Сроку всего десять дней. В Петрограде у меня люди есть. Они за эту бумагу нас переправят. Так мы ее всю им отдадим.
— Смотри, Виктор, — ощерился Собан, — со мной не шути.
— Нас, Коля, одна веревка повязала. Ты без меня никуда, а я без тебя.
Манцев и Мартынов ехали по заснеженным улицам Москвы в сторону Пресни.
Автомобиль остановился у фабричных ворот с надписью над ними: «Московские электромеханические мастерские».
Они шли через чисто убранный, разметенный двор. Здесь, видимо, уважали свой труд. Стояли ящики под аккуратным навесом, железные отходы были по-хозяйски сложены у забора и даже прикрыты брезентом.
— Вы к кому, товарищи? — окликнул их человек в фуражке с эмблемой техника.
— Мы из ЧК, — ответил Манцев.
— Пойдемте, я провожу вас в цех.
Цех встретил шумом и ярким светом газосварки.
— Подождите, товарищи, — провожатый ушел.
А чекисты остались стоять, наблюдая, как работают люди. Был в их труде особый покой и порядок. Так обычно работают те, кто досконально знает свое дело.
— Смотри, Мартынов, — Манцев положил ему руку на плечо, — видишь, как работают. Точно, быстро, ловко. А мы с тобой?
— Но мы же еще учимся, Василий Николаевич.
— Слишком дорого наша учеба народу обходится.
Шум постепенно затихал. Рабочие останавливали станки, складывали инструменты. Вытирая руки ветошью, шли к дальнему концу цеха, где стоял дощатый помост.
