Я смеюсь.
— Тогда ты точно никогда там не бывала. Все скучные. Лицемерные. Ты просто сидишь там весь такой разодетый и ведешь тихие задушевные беседы о погоде или еще о чем-нибудь таком. Все это просто заноза в заднице. Для начала, я ненавижу носить костюмы. А смокинги – это самое ужасное. Я – актер и спортсмен, а не любитель дорогих вин, изысканных блюд и не высокомерный и надменный парень, знаешь ли. Я люблю пиво и футбол, а не шампанское, гольф и такого рода мероприятия. Все пьют дорогое гребаное шампанское, которое просто отвратительное, если тебе интересно, и обсуждают гольф, последнее гала-представление в Беверли-Хиллз и сплетничают о том, кто кому изменил и кто получил финансирование для своего последнего сценария. Это скучно и глупо.
— Так ты просто обычный парень, который оказывается втянутым против воли на модные мероприятия, так?
Я смеюсь.
— Да, вроде того. Я клянусь, ты снимаешься в одном блокбастере, а становишься гребаным психом.
Я делюсь своей историей как бы невзначай и пытаюсь присмотреться к Дез, понять, как она воспринимает мой статус довольно известной кинозвезды.
— Цена славы или что-то в этом роде, верно?
Я киваю.
— Точно. Ты делаешь кино, а потом ты должен устраивать рекламные туры и пресс-релизы мероприятий, благотворительные акции и все такое. А я просто хочу сниматься в кино и все, но нет, это так не работает. Видимо, придется следовать их правилам.
— Что вы тут снимаете?
Теперь она слегка поворачивается ко мне. Наконец поза и язык тела становятся расслабленными и чуть открытыми.
— Вообще-то, я не могу говорить об этом. Весь проект держат в тайне. Сценарий супер засекреченный. Если мне нужно свериться с ним, я беру только одну копию. Ты не можешь просто разгуливать с ним, нельзя рисковать, вдруг кто-то увидит его. Все это безумно секретно.
— Действительно? Почему?
Я колеблюсь, не зная, как ответить, чтобы реально не сказать ничего лишнего.
— Ну, это одна из тех вещей, где режиссер и продюсеры не хотят никаких спойлеров или утечки в силу характера проекта.
Она усмехается мне.
— Хорошая отговорка.
Я киваю головой и смеюсь.
— Ну, я же сказал тебе, что не могу говорить об этом. Полагаю, уже научился не отвечать на вопросы.
— Ну, я не хотела бы, чтобы ты чувствовал, будто беру у тебя интервью или что-то вроде того, — говорит она, а потом придвигает меню ко мне. — Мы будем есть или только пить?
Я просматриваю меню и отвечаю:
— О, мы будем есть. Я чертовски проголодался, и сейчас у меня свободные выходные
