Она притомилась бегать и опять опустилась на диван.
— Вижу, живете безбедно. И всё вам, Глеб Константиныч, досталось легко. На блюдечке с голубой каемочкой. Поэтому всё по фигу. Даже, если со временем ваша мебель истлеет и рассыплется, вы не обратите внимания… Знаете, что такое счастье? Когда всё, что душа желает, имеется в наличии. Или, вариант два: когда душе ничего не нужно. Вы счастливый человек по варианту два.
Шаров промолчал. Ему захотелось крикнуть: «Ты мне нужна!» Она заторопилась домой, вспомнила, что ее ждут с отчетом родители. Он вышел с ней в коридор и хотел проводить до подъезда, но Рита сказала, что не надо: «Вы устали». Из комнаты, словно невзначай, появилась Виктория Павловна, что-то начала перебирать на своей тумбе и перевешивать на своей вешалке… Рита подождала.
— Ну и вредина, — шепнула она. — Не уходит. Она с вами, что ли, разделяет ваше ложе?
— Нет, — ошеломленно сказал он. — Она же намного старше.
— Не убедительно. Сейчас немало состоятельных старух, живущих с молоденькими ребятками. Ладненько, целуйте меня при свидетелях.
Потянулась к нему. Он прикоснулся к ее лицу губами, попав чуть сбоку от носа. Рита в последний раз улыбнулась: «Что вы меня щекочете?» — и скрылась за дверью.
Когда-то мальчик Глеб вел дневник и, если день прошмыгивал незаметно, записывал: «Сегодня ничего существенного не случилось». Так и сейчас дня три кряду мог записывать, что ничего существенного не произошло. Рита не выходила на связь. Оно, конечно, и раньше выдающиеся события в его жизни редко случались, но сейчас он ждал большего. Не решаясь надоедать девушке звонками, спускался во двор, караулил на скамейке. Дворник Моисей однажды подозвал, поглядел вприщурку и протянул спички. «Помоги прикурить». В его зубах торчала нераскуренная сигарета. Шаров послушно зажег спичку, но ее тотчас погасил игривый летний ветерок. И вторая попытка окончилась неуспешно.
— Ладошки шалашиком сделай, — подсказал дворник.
Сделал, и Моисей с третьей попытки прикурил.
— Так-то лучше. Ты делаешь успехи, парень, — он вполне культурно, в сторону, выпустил густую струю дыма.
Глеб не понял, зачем дворник просил прикурить, мог ведь и сам. Наверно, не хотел расставаться с метлой. И похвалил непонятно за что. «Про какие успехи толковал? — задался вопросом Шаров. — Про те, что я освоил нехитрую науку прикуривания?»
Как-то вечером зашла Виктория Павловна и взволнованно известила, что приезжает дочь с новым мужем, очень серьезным молодым человеком, экономистом по образованию. Он официально развелся с прежней женой и готов зарегистрироваться с ее дочерью. И она, мать, надеется, что на этот раз все надолго и всерьез. Но вот беда: им негде жить, и пока они остановились в гостинице.
