Рита поджидала во дворе на той же дежурной скамейке и даже поднялась навстречу. Он почти дословно передал разговор с «чуваком». Рита беззаботно фыркнула: «Ой, напугал! Видали мы таких хирургов!» — но в глазах осталось беспокойство.
— Вот что, Глеб Конста-ти-ныч… фу, какое у вас длинное отчество! Можно я буду называть вас просто Глебом?
— Да. Пожалуйста.
— Ну и прекрасно! Вы не желаете ли пригласить меня в кафешку?
Они внедрились в кафе-бар «Фантазия» — в их же доме на первом этаже, с фасадной стороны. В зале висел полумрак. Высокие окна задрапированы плотными шторами. Тихо наигрывала музыка. Всё как будто отвечало их обоюдному тайному желанию спрятаться от посторонних. Шустрый официант с бабочкой на шее принес бокалы с коктейлями. Рита помешала соломинкой лед и через край, одним махом, выпила половину.
— Глеб, честно признаюсь: у меня сейчас критические дни… Вы понимаете, о чем я?
— Кажется, понимаю.
— Да ничего не понимаете! Я не в том смысле, что на рекламных роликах. Нет, кризис более глубокий и затяжной. Отец постоянно ворчит, куском хлеба попрекает. Мы не такие были! Мы пахали!.. Так мне бы куда-нить пристроиться. Можете по дружбе найти мне работенку?
— А какая у вас специальность? — поинтересовался он.
— В общем-то никакой.
— Образование?
— Школу закончила.
— Ну вот, аттестат зрелости имеете.
— В смысле: уже достижение? — съязвила Рита. — Только его правильней назвать аттестатом недозрелости. Что он мне дает?
— Можно дальше учиться. В универ поступить.
— Не с моими талантами.
— Ну, в медучилище, — Шаров загорелся. — Могу помочь. Моя двоюродная тетя, Анастасия Михайловна, четверть века там преподавала. Теперь это не училище, а колледж.
— Ага, статус повысили, — фыркнула Рита. — Нет, для меня это пройденный этап. Я там полгода проучилась и бросила. Оказывается, у человека очень много костей. Я не смогла все запомнить. Вы б еще санитаркой мне посоветовали пойти.
— А что? — спросил он и некстати припомнил: — Дочери наших царей практиковались санитарками в военных госпиталях.
— Я ж ведь не дочь царя, — резонно заметила Рита. — Им куда было податься, если все возможное доступно? Только в санитарки! А я всего лишь дочь не очень продвинутого городского чиновника. Моему папе даже иномарку не выделили.
— Тогда я затрудняюсь, — ему не хотелось отказать ей в первой же просьбе. — А какая именно работа вас устроит?
— Ничего не делать и деньги получать.
Неярко светились бра, освещая на стене выложенную из камешков мозаику Млечного пути, а совсем рядом, не отдаленная парсеками, сидела ослепительная и неповторимая Рита. Зазвучала очередная мелодия, плавная и тягучая. Из-за соседнего столика поднялся и вихляющей походкой приблизился молодой человек — бледнолицый и узкоплечий.
