Таких видно издалека. Разумеется, опытным глазом. Он был разведчик дальнего космоса или кто-нибудь в этом роде.
С его пояса свисала огромная желтая кобура. При ходьбе он слегка прихрамывал на левую ногу. На лице, покрытом неровным космическим загаром, красовался большой белый шрам в виде ущербной луны. Словом, это был старый космический волк при всех регалиях. Из такого человека, как я неоднократно убеждался, можно выудить самую невероятную историю.
Он взял в автомате кофе и сел за мой столик. Рыба, если можно так выразиться, шла на крючок сама. Я мысленно поплевал на воображаемого червяка и тут же забросил удочку:
— Откуда у вас такой замечательный шрам?
— Хоккей, — объяснил он. По его галактическому загару стекали узкие струйки пота. — В юности я увлекался хоккеем.
— Стояли в воротах?
— Сидел на трибуне. — Он тронул белый шрам пальцем. — Ничто его не берет. Хоть гримом замазывай. Сорок дней загорал на море — все без толку.
Я терпеливо ждал, как и подобает настоящему рыболову.
— На море мне не понравилось, — сообщил он. — Камни острые, скользкие. Вчера полез купаться, упал, ушиб ногу.
Он осторожно пощупал левое колено.
— До сих пор больно. И жара там, на море, почти как здесь.
Он расстегнул свою огромную кобуру. Порывшись в ней, извлек мятый платок и вытер лицо.
Многие на моем месте решили бы, что рыбалка пропала и что пора в некотором смысле сматывать удочки. Но я не из тех, кто так легко отступает.
— Вы разведчик дальнего космоса? — спросил я.
— Да. Пилот десантного зонда.
— Но где же тогда ваш пистолет?
— Излучатель? — Его взгляд скользнул к желтому футляру. — Собственно, в первую очередь это инструмент. Если нужно что-то прожечь, пробить отверстие, вырыть колодец. Еще это сигнализатор и реактивный двигатель.
Он замолчал.
— Но и оружие, — сказал я. — Все равно: где он?
— Ну, это долгая история. — Он наконец клюнул. — Если хотите…
— Конечно, — сказал я. — Ничего, если я возьму еще кофе?
Он кивнул. Когда я вернулся от автомата, он вполне созрел. Я не успел сесть, а он начал рассказ.
— Это случилось после встречи с кораблем Пятой культуры. В том сезоне мы работали в одном шаровом скоплении. Скучное место. Звезды похожи, да и планеты. Жизнь не встречалась нигде.
— Почему?
Он усмехнулся.
— Спросите биологов. В скоплениях слишком светлые ночи, суточные ритмы ослаблены. А жизнь основана на контрастах. Так говорят. Да. Ну а потом мы наткнулись на звездолет Пятой культуры.
— Сразу Пятой? — спросил я. Он кивнул.
