- Ты поверишь моему рассказу о том, что я увижу? - спросил он.
Зелия засмеялась.
- Нет. И поэтому я собираюсь сама смотреть твоими глазами.
Арвин вздрогнул. Зелия, а точнее, её частица, год назад уже была у него в голове, когда она посадила своё мысленное семя. Чувство её колец, свернувшихся вокруг его мыслей, было не тем опытом, который хотелось бы повторять даже ненадолго — но он должен был это сделать. Если Кэррелл действительно жива...
- Давай сделаем это, - процедил он сквозь сжатые зубы.
Зелия посмотрела в его глаза. В её зрачках вспыхнуло, затем пропало серебро. Мгновением позже Арвин почувствовал слабый трепет под шрамом у себя на лбу — лазурит бесшумно предупреждал его о том, что кто-то следит за ним изнутри его собственного черепа. Когда Зелия устроилась за его глазами, он увидел её так, как она видела себя; уверенной, хладнокровной, могущественной... желанной. Затем это прошло.
- Как мне позвать кристалл? - спросил он.
- По имени, - ответила Зелия. - Гергорисса.
Арвин прошептал имя. Он отправил своё сознание глубоко в кристалл и почувствовал, как тот пробуждается.
- Да? - прошипел женский голос, и в темноте расцвело пятнышко бледно-зелёного света. Голос был пугающе похож на голос Зелии, и на мгновение Арвину показалось, что это говорит она. Видимо, Зелия сама создала этот камень.
Арвин схватил пятнышко света своим разумом. Он почувствовал, как энергия камня течёт в основание его черепа, заполняя расположенную там точку силы. В следующий миг он знал, как увидеть Кэррелл везде, на любом плане бытия.
При условии, что она была жива.
Задержав дыхание, он воспользовался этой силой — и охнул, когда перед мысленным взором действительно предстала Кэррелл.
Она обессиленно сидела на земле среди влажных джунглей, сложив руки на круглом, выступающем животе. Она всё ещё была беременна, но в остальном выглядела ужасно. Её щеки запали, глаза потемнели, волосы спутались. От платья остались одни лохмотья, а руки и ноги были покрыты многочисленными красными царапинами. Шрам на щеке от нанесённой марилитом раны был едва заметен под коркой грязи. По щеке текла слеза, прокладывая по грязевой корке дорожку. Несмотря на её состояние, и отчаянное, загнанное выражение в глазах, она была прекрасна. У Арвина комок встал в горле. Ему до боли хотелось коснуться её, обнять.
Спасти.
Кэррелл испугано подняла взгляд.
- Кэррелл, - прошептал Арвин придушенным голосом. - Это я.
Её глаза открылись пошире.
