Я постараюсь рассмотреть здесь главные аспекты юнгианской психологии и тибетского буддизма. Речь идет о темах огромного масштаба и великой сложности, как в теории, так и на практике, и на эту тему уже были опубликованы значительные труды. Поэтому мое исследование ограничено некоторыми вопросами, которыми занимался Юнг, и отношением алхимии к своим собственным результатам. Разговор о буддизме сосредоточится на тантрическом буддизме и его соотношении с юнговской психологией. Но мне было бы трудно рассматривать тантрический буддизм в отрыве от более обширного контекста тибетского буддизма вообще. Поэтому я также даю Краткий очерк тибетского буддизма. Я избрала тему тантрического буддизма и его взаимоотношения с юнгианской психологией, потому что эта частная форма буддизма представляется мне наиболее тесно связанной с вопросами и проблемами, которые занимали Юнга на протяжении всей его жизни,— и, прежде всего, процесс расширения сознания и духовного преображения. Юнг описывал этот процесс как «замечательный опыт становления сознании, предоставленный природой человеческому роду, который объединяет в общую задачу самые разнообразные культуры».
Несмотря на свою глубокую сложность и свою эзотерическую природу, тибетский буддизм по самой своей сущности является психологической и этической системой. И в противоположность другим философским теориям и духовным концепциям, пришедшим к нам из Азии, тантрический буддизм представляет собой прежде всего живой процесс, заполняющий ту пропасть, которая разделяет наши самые заветные чаяния тайны — в ее символических и духовных измерениях — требования нашего существования в мире, которые беспрестанно принуждают нас не находить в жизни никакого другого смысла, кроме простого факта жизни.
Я надеюсь, что мне в итоге удастся прийти к решениям по некоторым рассматриваемым вопросам и наглядно продемонстрировать взаимоотношения обеих систем. Я надеюсь также суметь показать возможность примирения древней восточной духовной дисциплины с современном западной психологической системой, причем примирение но будет плодотворным и многозначным.
Некогда в одной далекой стране жил принц со своей прекрасной супругой и юным сыном. Звали его Сиддхартха Гаутама, и всю свою жизнь он провел в большом дворце, из которого, согласно воле своего отца, пи разу не выходил. Царь, его отец, в самом деле хотел предохранить своего наследника от зрелища нищеты вешнего мира и предоставить ему возможность наслаждаться всеми земными удовольствиями. И Сиддхартха во всей полноте вкушал эти радости жизни.
