Здесь звучит необходимый призыв к Богу - помнить о своих добрых свойствах. Существует даже традиция, в которой Бог обращается с молитвой к самому себе: "Да будет Моя воля на то, чтобы Мое милосердие подавило Мой гнев, а Мое сострадание возобладало над другими Моими атрибутами".
[124] , Эта традиция подкрепляется следующим рассказом:
"Раввин Ишмаэль, сын Элиши, рассказывал: "Однажды я вошел в святая святых, чтобы воскурить фимиам, и там увидел Акатриэля [125] Яхве Зебаота[126] , восседающего на высочайшем троне. Он сказал мне: "Иммаэль, сын мой, благослови меня! И я ответствовал: "Да будет твоей волей, чтобы Твое милосердие подавило Твой гнев, а Твое сострадание возобладало над другими Твоими атрибутами, дабы Ты мог общаться с твоими детьми в согласии с атрибутом милосердия и не доходил до предела строгого правосудия!" И он ответил мне кивком головы".[127]
Из этих цитат нетрудно увидеть, каково было воздействие противоречивого образа Бога Иова. Он стал предметом религиозных рассуждении внутри иудаизма, а при посредничестве каббалы оказал также несомненное влияние на Якоба Беме. В его сочинениях обнаруживается сходная амбивалентность, в данном случае -между любовью Бога и его "огненным гневом", в коем вечно горит Люцифер. [128]
Поскольку психология -не метафизика, нельзя ни выводить какой-либо метафизический дуализм из ее утверждений относительно эквивалентности противоположностей, ни приписывать им его [129] . Психологии известно, что эквивалентность противоположностей составляет неотъемлемое, необходимое условие актов познания, и что без противоположностей невозможно будет никакое различение. Не слишком вероятно, чтобы нечто столь тесно связанное с актом познания было в то же время свойством самого объекта. Гораздо проще предполагать, что именно наше сознание дает первичное наименование вещам и оценивает различия между ними, а может быть, оно даже и создает разграничения там, где никаких различий не заметно.
Я столь подробно углубился в доктрину privatio boni потому, что она в определенной степени ответственна за чересчур оптимистическую концепцию зла в человеческой природе и за чересчур пессимистический взгляд на человеческую душу. Для поддержания равновесия раннее христианство с безошибочной логикой противопоставило Христу Антихриста. Ибо как можно говорить о "верхе", если нет "низа", о "правом", если нет "левого, о "добре", если нет "зла", если одно не так же реально, как другое? Только с пришествием Христа дьявол вступил в мир в своем качестве реального противовеса Богу: -и, как уже упоминалось, в ранних иудео-христианских кругах Сатана считался старшим братом Христа.
