Она сказала мне, что я не причинил ей боли, когда хлестал ремнем. Она лгала. Я истерзал ее до крови, ради всего святого. И я жил в неизменном состоянии борьбы, сражаясь с восхитительным удовлетворением от ее боли и нормами морали и ужасом от того, что я причиняю ей боль.
Я никогда не знал, откуда темные желания пришли ко мне. Мне кажется, что они были неизменной частью меня, заложены в моем ДНК.
Тесс не заслуживала того, чтобы ей причиняли боль — ни одна женщина этого не заслуживала. Но она по собственному желанию хотела преподнести мне свои крики. В надежде на то, что я совершенно не был уверен, могу ей дать.
Я, бл*дь, не должен был испытывать желание хлестать ее на протяжении всего дня, но я хотел. О, мать вашу, как же я этого хотел.
— Кью. Ты не можешь держать в себе все мысли, ты впустил меня в свою жизнь. Я вижу страдание в твоем взгляде. Ты же клялся, что будешь пытаться разговаривать со мной и впустишь меня в свои мысли. — Ее голос был переполнен болью, пока крошечные кулачки стискивали простынь в раздражении.
Мы оба дали обещания, и на данный момент, никто из нас не соответствовал им. Не то чтобы меня это волновало, я в свою очередь принял твердое решение положить конец нашей сделке. Она не была достаточно сильной. Я не обладал достаточной силой.
Ce sont les premiers jours, idiot. Détends toi (прим.пер. фр. Еще ничего толком не ясно, идиот. Просто расслабься).
Но, гребаный боже, я не мог расслабиться. Я не был достаточно силен, чтобы бороться с потребностью вести себя как больной ублюдок. Стоит только посмотреть, что я наделал, когда Тесс стала моей рабыней. У меня не было выбора, кроме как охотиться на нее, причинять ей боль, терзать ее.
Если бы я был более достойным мужчиной, я бы поднялся по лестнице наверх и приказал Франко немедленно убрать ее из дома. Теперь я находился в шаге от ожившей мечты — женщины, которая видела меня настоящего, принимала меня и хотела совместного будущего со мной, а все, на что я был способен, — это утопать в кошмарах о том, как я лишаю ее жизни.
— Я устал, — приглушенно пробормотал я. Смогла ли она распознать завуалированное признание в этих словах? Не прошло еще и недели с того момента, как я признал наши отношения, а я уже чувствовал себя чертовски усталым и измученным. Мне даже не нужно было спрашивать у нее — естественно, Тесс видела правду. Она видела все чертовски ясно.
— Тогда прекрати сопротивляться. Ты не прикасался ко мне с момента, как я вернулась к тебе. Может, мы и делим постель, но ты едва смотришь на меня, за исключением моментов, когда я сажусь на отшлепанную задницу, вздрагивая. Ты сейчас еще больше отстранился от меня, чем тогда, когда меня только продали тебе
