Чтобы признать необходимость этого, надо обратить внимание на то, что наши природные наклонности влекут нас. к истине и добру, поэтому воля, стремящаяся лишь к вещам, о которых разум имеет некоторое познание, должна стремиться к тому, что имеет видимость истины и добра. Но так как не все, что имеет види-
>1 Геометры любят не истину, а познание истины, хотя говорится обратное.
мость истины и добра, всегда таково, каким кажется, то ясно, что если бы воля не была свободною и если бы она неуклонно и необходимо стремилась ко всему, что имеет видимость истины и добра, то она ошибалась бы почти всегда. Отсюда можно было бы заключить, что творец ее был бы также виновником ее заблуждений и ошибок.
III. Итак, свобода дана нам Богом для того, чтобы мы старались не впадать в заблуждение и во все бедствия, которые сопровождают наши заблуждения, чтобы мы никогда окончательно не успокаивались на вероятностях, но только на истине, т. е. никогда не переставали •бы упражнять свой дух и повелевать ему исследовать до тех пор, пока он не осветит и не раскроет все, что нужно расследовать. Ибо- истина почти всегда неразлучна с очевидностью, а очевидность состоит не в чем ином, как в ясном и отчетливом созерцании всех частей предмета и всех его отношений, необходимых для произнесения основательного суждения.
Пользование же своею свободою должно состоять в том, что мы должны пользоваться ею, насколько можем, т. е. никогда не соглашаться на что бы то ни было, пока мы не будем как бы принуждены к тому внутренними увещеваниями нашего разума.
Поддаваться ложным подобиям истины — значит становиться рабом, что противно воле Божией, но подчиняться добровольно тем тайным увещеваниям разума, которые сопровождают отказ признать очевидность, — значит повиноваться голосу вечной истины, который говорит нам внутри нас. Существуют два правила относительно только что сказанного мною, — правила, изо всех самые необходимые для наук умозрительных и для морали, — правила которые можно рассматривать как основание всех человеческих наук.
IV. Первое из них касается наук: не должно никогда давать никакому положению полного утверждения, за исключением тех, которые представляются столь очевидно истинными, что нельзя отказать им в очевидности, не чувствуя внутреннего насилия над самим собою и тайных увещеваний разума, т. е. если не видишь ясно, что нежелание дать свое утверждение или желание распространить свою власть на предметы, в которых мы уже не свободны, было бы злоупотреблением своею свободою.
