- Вижу. Только читаю я по-здешнему еле-еле.
- Да я тебе и так все скажу, - серьезно сказал Сашка. Бывший лучший студент химико-фармацевтического факультета продвинулся в изучении имперского языка дальше всех, не надеясь на амулет понимания. - Это указ Тольма об упразднении коммерческой торговли продовольствием в Нельске. Все, шабаш, магазины и рынки закрыты.
- А как же народ питается? В городе голод? - Несколько оторопел Илья. Парень, конечно, знал, что навигация закончена неделю назад и Альга окончательно покрылась льдом, а снабжение второй ударной осуществляется только по воздуху. Но пока не догадывался насколько все серьезно.
- Ну, пока еще не голод, - вздохнул Сашка. - Голод у нас в перспективе. Надеюсь, отдаленной... Добрячков подсуетился, велел все запасы продовольствия в городе учесть, подсчитать и складировать под охрану армии, свободную торговлю едой прекратить, лишние магазины и всякий коммерческий общепит закрыть. И печатать карточки. Представляешь, местные и слова-то такого не знали, какие такие карточки, что это? А у подполковника все четко - работающим гражданским килограмм хлеба в сутки, детям, женщинам и прочим иждивенцам - семьсот грамм, плюс мясо, всякие жиры, сахар, крупы, яйца, картошка - по отдельным нормам. Толкучки вроде стихийных рынков еще работают, с ними всерьез не борются - у людей должна быть отдушина. Но открытых кабаков в Нельске нет, за это сейчас спрашивают по законам военного времени. Мы в осаде, что уж теперь... Я сам видел как один чиновник на Добрячкова орал: "да как вы смеете изымать хлеб, свободу торговли и частную собственность даже неоды уважали"! Ты тогда у элеватора дежурил, а мы по всяким лабазам с инспекцией ездили - трясли местных буратин, которые при неодах получили статус лояльных и ухитрились жратвы нахапать, чтобы продавать ее втридорога. Да только у подпола не забалуешь - ему за саботаж и сотрудничество с врагом расстрелять, как комара прихлопнуть. Говорит - не допущу голода и все тут.
- Ты, кстати, молодец, Илюх, - тихо добавил Ромка. - Я серьезно. Если бы не сохранился элеватор с зерном, вообще был бы каюк. Говорят, в городе до войны было миллион человек. Сейчас, после войны и оккупации осталось тысяч триста вместе с беженцами. И всех надо кормить. Ладно, ты что от нас хотел? Зачем вытащил, колись...
- Поговорить надо, сказал же, - скривился Илья. Давайте отойдем хотя бы на пару кварталов.
Город выглядел невесело. Короткий по-зимнему день угасал, сквозь плотную облачную пелену пробивалось совсем мало света. Вокруг стояли серые здания, черные деревья вдоль центрального проспекта тянули вверх голые ветки, под ногами чуть похрустывал снежок. Народу попадалось мало и встречные прохожие торопились пройти мимо троицы друзей, не поднимая глаз. Через квартал Илья с товарищами увидели длинную очередь у закрытой двери магазина. В основном женщины и дети, взрослых немного, стояли все молча, лишь морозный пар подымался вверх от дыхания сотен укутанных кто во что горазд людей. Выглядели местные жители мрачно, как из фильма-катастрофы.
