— Только будь осторожна, — предупредил я, чувствуя, как дребезжат во рту слова, словно камешки в высохшей тыкве.
Меня так и подмывало присоединиться к ней, но я и думать не мог о воде, о ее запахе, который повергал меня в ужасную панику.
Алиса, зайдя в воду по пояс, осторожно плескала ее себе на грудь. Я обозревал окрестности.
Слева находились какой-то склад и причал, к которому была пришвартована старая баржа для перевозки угля, выкрашенная в ярко-зеленый цвет. Несколько мужчин и женщин, не обращая внимания на царящую вокруг праздничную атмосферу, переносили со склада на баржу мешки и продолговатые тюки — это были недавно выкопанные останки покойников. Если верить нашему информатору, после церемонии их переправят на другой берег.
Это меня вполне устраивало. Я намеревался проделать этот путь с ними вместе. Как только Алиса выберется из реки, я изложу ей свой план и, если она согласится оставаться со мной до конца, мы…
Позади Алисы из воды вынырнула ухмыляющаяся голова. Она явно принадлежала одному из тех шутников, являющихся непременным атрибутом любого пляжа, которые любят затаскивать купальщиков под воду. Я не успел даже рта раскрыть.
Отплевавшись, она на какое-то мгновение застыла с отрешенно-восторженным выражением лица, затем наклонилась и начала жадными глотками пить воду прямо из реки.
Я все понял. И обмер, ибо моя возлюбленная автоматически с этого момента должна быть зачислена в противники.
— Иди сюда, Дэн! — замахала она руками. — Такое шикарное пиво!
Я попятился и начал лихорадочно проталкиваться сквозь толпу, проклиная себя за то, что не уберег ее, пока не очутился в прохладе под полой крышей склада, и некоторое время стоял как бы в оцепенении, пока на глаза мне не попалась корзина с завтраком, брошенная возле груды тряпья. Развязав один из мешков, я положил в него корзину, перебросил мешок через плечо и без каких-либо помех пристроился к шеренге грузчиков. На барже, спрятавшись за гору мешков, чтобы быть вне поля зрения грузчиков, корзину из мешка я вынул, а кости вытряхнул через перила в воду и осторожно выглянул из своего убежища — Алисы видно не было.
Радуясь, что не успел раскрыть ей свой план, я взял корзину и заполз задом внутрь мешка. Оказавшись там, я уже всецело мог отдаться трем мукам, разрывавшим меня на части — печали, голоду и жажде.
При мысли об Алисе слезы хлынули из моих глаз. Но в то же самое время я с жадностью проглотил апельсин, цыплячью ножку и грудинку, полбуханки свежего хлеба и две здоровенные сливы.
