В повозке стало ещё темнее, и Роберт попытался ясно оценить ситуацию. Это было трудно сделать, так как находиться в таком положении становилось всё болезненнее, а с каждым толчком кареты он всё больше переживал за сохранность своего горла.
— Может быть, вы позволите мистеру Ньютону встать с колен? На ваши ботинки капает пол, а довольно долго так горбиться будет неудобно. Нам ведь долго?
Роберт рассмеялся бы, если бы это не стоило ему жизни.
— Думаешь о моём комфорте, да, моя девочка? Как добро… Нееет. Мальчик будет стоять так до поры, до времени. Нам недолго.
Несколько мгновений в повозке царило молчание, и Роберт с Лидией оценивали это "нам недолго". Тем не менее, для злодея время текло, очевидно, как-то иначе, для Роберта же оно тянулось невыносимо — к тому же, спина ныла, он стоял на коленях, опасаясь ножа.
— Я сделаю всё, что скажете, только уберите нож от горла мистера Ньютона.
— Ой, хватит, девочка. Нож будет там, пока я того хочу, — в голосе злодея звучало раздражение.
— Прижимая нож к горлу мистера Ньютона, вы сами себе вредите. Если вы его прире… убьёте, я определённо не буду склонна к сотрудничеству.
Смех оказался неприятным и резким.
— Ой, девочка, ты до сих пор не такой уж и ягнёнок была. А потом станешь тихой, не станешь суетиться и никого не будешь беспокоить. Хорошо, что не надо тебя связывать и вставлять кляп. Такая тихая и спокойная, не нервируй — мужчину с ножом лучше не раздражать, разве нет?
— Нет, в самом деле. Это будет совершенно невыгодным.
Более вероятно, смертельно невыгодным, но Роберт не намеревался спорить.
— Ой, знать бы это всем на моём пути.
Прошло около десяти минут, стих шум города, и Роберт был уверен, что они покинули Бат. Дребезжание брусчатки обратилось бессистемными подпрыгиваниями на кочках, и он теперь не мог определить, что было намного хуже.
Наконец-то злодей приказал Лидии поднять занавес, позволяя и себе, и Роберту видеть получше. Безмерное количество зелени подтверждало все самые страшные опасения Роберта — они действительно оказались в сельской местности, вдали от посторонних глаз, что могли бы позвать на помощь.
Он покосился в сторону окна, и боль, затуманившая разум, медленно утихла — он неожиданно ощутил прилив воздуха. Роберт тяжело рухнул на землю, и его дыхание, смешавшееся с грязью, казалось таким сбивчивым… но лишь на миг.
Крик привёл его в чувство, и он вскочил прежде, чем успел собраться с мыслями. Но нога его, определённо, была повреждена, и он рухнул на колени, бесполезно и разочарованно вскрикнув, когда повозка помчалась прочь.
