ссыпаем в устройство ЛОМО, где шторки и рычажки
крошили в труху, в солому, на серую соль и гиль.
2005
слишком холодно, слишком темно. я не снюсь
ни себе, ни хозяевам звёзд.
полоумная дева подносит к огню
мой тряпичный, промасленный мозг,
и потом мы какое-то время видны
здесь, на фоне гигантских теней,
глаз, мандибул и щупалец в виде стены,
наклонившейся в наше извне.
2005
Дневник засахарился твой:
дружищи, маши-незабудки,
бох страшный как городовой
стоящий замертво у будки.
Фарлушка памяти, засол
бананов где-нибудь в бурунди,
где темен человек и зол -
ведь может верить, а не будет.
2005
Просто так свистнет мир криворотою девочкой вслух,
легкой ветхой старушкой на шепчущий хлебушек спросит,
то достанет ментом, то зазубренной пастью в паху,
прилетит рвотным ангелом, сделает единороссом.
Просто так на венчании trahnet кадилом в висок,
на крестинах утопит, усы пририсует на фото,
пока ты как моряк, близко к сердцу воспринявший все,
обречен срать живою ставридою в мутные воды.
Вот такое вот blin, вот такое вот nafig, сестра.
Что-то мы невпопад размечтались о сладкой фореве -
без аннексий и без контрибуций, без денег вчера,
задвигаясь друг другом - под сердце, поющее слева.
2005
Пространство в общем-то не время.
Заходишь за угол и вот
прицел, усевшийся на темя,
пустеет, скачет - никого.
Чулан, квадратная пружина
пожарной лестницы, ходы
в земле. Пустая камышина
торчит из прячущей воды.
Ходы в коре. Но Некий Дятел
вдруг бьёт сквозь белый потолок
в затылок, где цвета и пятна -
бессмертья думалось залог.
2005
песни мяса, остаточный ангел,
всхлипы сельской кириллицы. суть
подменяется зреньем - бумагой
с очевидцами, подпись внизу.
имена, гениталии духа -
рукоблудный, щебечущий ком
гамаюнов: двуногих, без пуха,
но с ногтями и гулким умом.
2005
белый шум за окном, рассыпаясь на заступ и поступь,
скрип осей, скрип петель, горних ангелов клёкот/икоту,
шелест вдохов и выдохов, кашу фонем, цокот трости,
переходит в корректные данные - но обработка
не прельщает уже - хоть немного бессмысленных пятен,
диких звуков, торчащих в ушах без намёка на вести,
да немых домочадцев, ходящих туда и обратно
по беззвучному полу, да буквы в известное место.
2005
так интересно умирают дети
как бабочки летящие назад
под тусклый шёлк -
под влажный и бесцветный -
теряя лапки крылышки глаза
и оба неба делаются ямой
в которой речь и копошится врач
под все сужающимися скользкими слоями
