Литперсонаж, намокнув под дождем,
испытывает целый ряд эмоций.
Он чувствует, что выдуман - от поца
до шнобеля, от нюха и до паха.
Случайна родина. Случаен отчий дом.
Случайна женщина, которую не трахнул,
и та, что трахнул, тоже. И, набычась,
он понимает, что случаен автор, -
в депрессии, очнувшись космонавтом
в случайном мире, где-то под кустом,
с легендою, в которой, как обычно,
случайны родина, и женщина, и дом.
2003
Глаза нам даны, чтобы видеть предметы,
а очи даны, чтобы взоры бросать.
А брошенный взор - он подобен комете,
что падает прямо в ухоженный сад.
И сад, разумеется, тотчас сгорает.
Сгорает и сердце, в котором он рос.
Сгорает все-все. Только пламя, играя,
горит, выжигая небес купорос.
Но взоры мои - они тоже ужасны!
Они - два Нерона, а ты - это Рим.
Давай же сгорим, извиваясь от страсти,
в постели одной словно дети сгорим!
2003
Ты скажешь:
- Сны стареют вместе с телом.
Ты вспоминаешь вымерших волков
и голых девушек. Они почти оделись,
но умерли в тебе, у сундуков
с деньгами и оружием, а дочка
с утра просила денег на ружье,
чтобы стрелять по сверстникам. Все точно,
волк возвращается.
- И все твоё (моё).
Пустые царства, бег по облакам,
все неживые, разговоры с Богом,
все подземелья, мертвая рука,
конфеты. Море, ставшее глубоким.
2003
Энтомологу не различить без луп
нас - многочисленных, однотонных,
с корешками квитанций, следами губ,
с фиолетовым номером на ладони.
Кручу голову в лапках - не оторвать.
стало быть, пока что Великий Тапок
занесен, не выдуман и кровав,
но далек, и спокойно ложишься набок.
В темноте, лишь желтый щербатый буй.
Где-то там, в дворцах из горящей ваты,
белобрысый мальчик достал трубу -
неизвестный вызов: "Гаврила, хватит."
2003
Начальство сидит, подбоченясь, на стуле...
Начальство сидит, подбоченясь, на стуле
и видит в окно несусветную даль -
и не помогает наган. Даже пуля
потратит три дня на оттуда сюда.
Мефодий, войдя на болгарской границе,
выходит к варяжской уже как Кирилл,
начальство хватает его, в рукавице
за поясом носит и всем говорит.
И слово, теряясь в означенной дали,
становится пулей, летящей сюда
три дня и три ночи
под мокрою сталью
осеннего неба, как конь и звезда.
2003
Проснулся. Тормозит. Заснувшие слова,
как паровоз примерзшие вагоны
пытаясь сдернуть с места, голова
задрала веко. Глаз. Там все утонет.
Но прежде - так дородыш нелегко
мотает цепь от рыбки до макаки -
качели? в школу? к девушке? какой?
Но день предъявлен, на мгновенье всякий.
