Все утрясется. Если будет мало,
вдруг выйдет Бог с луною в голове,
и спросит: "Нет меня?!" - и даст в ебало.
А я ему. Он вроде человек.
И разойдемся с тихим уваженьем.
Все хорошо. Трамваи, дождь, Нева.
Я. Наложенье кадров. Наложенье,
не более. Лети, охуевай!
2003
Все устойчиво до подозренья, что это тот свет.
Сон наверное кончился, но вновь и вновь повторяясь,
начинается утро, и твой полусонный привет
сквозь пустой коридор как поющий кирпич пролетает.
Выпадает же вечность. Наверное тысячи лет
этим встречам на лестнице, письмам, остывшему чаю,
телефонным кабинам, тому, как все сходит на нет,
повторяясь до тона, до жеста, до масти трамвая.
2003
Мужчины летят гогоча в метро,
а бабы катятся по желобам.
У бога есть ангел считать ворон,
и ангел читать по губам,
ангел, склонный следить лавэ
и щелкающее в черепах,
и ангел для выживших в голове,
и ангел, глядящий в пах.
Скатилась последняя баба, стих
подземный ветер и вынес нас,
и ангел, которому все по пути,
сходит за пивом и скажет час.
2003
вот отвалятся руки и что ты потом возьмешь
вот отнимутся ноги и что и куда идти
на затылке будет вовсю куражиться вошь
отгони ее милая я ж не усну прости
укушу тебя ровно в восемь пора вставать
просыпайся и выдумаем что-нибудь от тоски
да мы все еще здесь да под нами стоит кровать
дети молятся в кухне мышь глядит из муки
разломи ка мне голову скажешь потом что там
оторви мне ребро погони из сердца котов
как сбылось-то все поцелуй меня натощак
раствори мне мечту в этом воздухе как и до
2003
В фартучке белом гуляет собачка...
В фартучке белом гуляет собачка,
держит кубарь на холодном носу.
Это такая работа, и значит
в кассе ей выдадут на колбасу.
Дома, поев, когда день уже прожит,
курит собачка, уставясь в окно.
Слезы на морде рисуют дорожки -
есть же, блин, счастие! - где же оно?...
Полночь нема - ни намека, ни вести.
Тяжко вздыхая, собачка уснет -
снятся ей фартучек, крылья из жести,
музыка, кнут и условный полет.
2003
Меркатор рисует квадратную землю...
Меркатор рисует квадратную землю -
гудящий и каменный лист под ногами,
и звезд не так много - лишь семижды семью
двенадцать, всего в ста саженях над нами.
Как провинциалы не падают с края -
наверное некуда - ставить ли опыт?
Сквозь что эта дура несется, не знаю,
окаменевшим ковром-самолетом.
А глянув в колодец, вдруг видишь сквозь воду
мельканье ландшафтов. Тоска. Рано утром,
но завтра, я выйду к колодцу, свободный
как нечеловек, и нырну с парашютом.
2003
