Обратный путь протекал спокойно.
До своего аэродрома оставалось километров сорок, и эскадрилья стала снижаться. Сбросил газ и Михаил.
Вошли в плотный слой облаков. Михаил напряженно смотрел вперед — не столкнуться бы с кем из своих.
Посветлело.
Самолет Михаила вывалился из облаков, и от неожиданности у летчика перехватило дыхание: эскадрильи не было! «Вот стыдоба! — Он почувствовал, как кровь прилила к лицу. — Не удержался в строю, потерял эскадрилью!»
— Штурман, дай курс! — закричал Михаил.
Секундная заминка, пока штурман определялся на местности, показалась ему вечностью.
— Пять градусов вправо, — наконец раздалось из штурманской рубки.
Михаил довернул вправо и вновь попал в облако. А вынырнув, увидел прямо перед собой — буквально в ста метрах! — Ме-109. Немецкий летчик явно не видел вывалившегося сзади «петлякова». Еще бы! Михаил еще по полету на «мессере» помнил, что задний обзор у него плохой — мешает бронеспинка.
Перед «мессером» в двух сотнях метров шел наш транспортник ПС-84. Транспортник явно «видел» немца — он делал скольжения то на левое, то на правое крыло, пытаясь сбить его с прицела.
Михаил, недолго думая, поймал фашиста в прицел и дал длинную очередь из пулеметов. Было видно, как от хвостового оперения немца полетели куски обшивки. Михаил чуть наклонил нос самолета и всадил еще одну очередь — в ненавистные немецкие кресты на фюзеляже.
«Мессер» задымил и стал терять высоту. Михаил увидел, как немецкий пилот отбросил фонарь и выбросился с парашютом. Расстрелять его? Как еще недавно немецкий ас расстрелял Сергея Борисова, пилота И-16? «Нет, я не стервятник, — решил Михаил. — Тем более что территория уже наша, и немец никуда не денется».
Транспортник качнул крыльями, а Михаил описал широкий полукруг и с удовлетворением дождался, пока сбитый им истребитель не воткнется в землю. Взрыв, огонь!
— Ура! — раздалось сзади.
И штурман, и стрелок видели весь скоротечный бой, однако помочь ничем не могли — их пулеметы могли стрелять только по задней полусфере.
— Штурман, курс! — Несмотря на то что Михаил потерял ориентировку, скрыть торжествующей победной интонации он не смог.
— Двести семьдесят пять, — бодро доложил штурман.
Через десять минут показался аэродром.
Эскадрилья уже села — самолеты заруливали на стоянку. В голове Михаила сразу всплыл порядок действий при посадке: «Газ убрал, закрылки — вниз, шасси выпустил».
Он приземлился, зарулил на стоянку и заглушил моторы. Подбежали механик, техник, оружейник.
