-Ну, вы мойтесь, я посторожу, - сказал красноармеец, выходя за дверь.
Ничего не сказав, я начал раздеваться. Мишка, искоса поглядывая, разделся и юркнул в мыльню. На него я не злился. Каждый выживает, как умеет. Тем более, недавно он спас меня от верной смерти. Сняв трусы, я осмотрел свою маленькую мошонку. Та была уже синяя. «Ничего себе - подумал я, - удар, у него поставлен! Как бы наследства не лишил!».
В мыльне нашёл шайку, налил воды, поискал мыло. Мылом завладел Мишка, тщательно намыливая голову.
-Миша, дай мыло, пожалуйста, - попросил я. Мишка застыл. Потом протянул мне кусок мыла и мочалку. Я с трудом поднялся, взял принадлежности и начал мыть свою голову. Грязи было невероятно много, боли тоже.
-Миша, потри спину, мне не добраться, больно, - попросил я.
Мишка не стал противиться, начал мыть меня и спереди, и сзади.
С удивлением я заметил, что Мишка не обрезан. Интересно, подумал я, какой же он тогда еврей?
Когда мы помылись и вышли в предбанник, то своей одежды не обнаружили.
на полке лежали двое кальсон с рубашками, в одну из них нас обоих можно было завернуть. Зато висели два вафельных полотенца. Мы вытерлись и сели, не зная, что делать дальше.
Тут открылась дверь, и заглянул красноармеец с винтовкой на плече:
-Помылись уже? Одевайтесь.
-Где наша одежда? – вредным голосом спросил Мишка.
-Не беспокойтесь. Она такая грязная, что мы решили её постирать. Уже, наверно, сушится.
Если бы не больная голова, я подумал бы, что стирать удобнее в бане, но гул в ушах не проходил, и думать было лениво.
-Вилька… - подал голос Мишка.
-Что? – спросил я, думая, как сделать, чтобы кальсоны не спадали.
-Прости меня, – шмыгнул носом Мишка.
-За что? – удивился я.
-Как за что? За то, что сдал тебя. Тебя же били, я вижу.
-Били, - согласился я. - Зато не убили. Забудь, Мишка. Может, я прикажу тебе сдать меня, чтобы хоть ты выжил.
-Я никогда так не сделаю! Знаешь, как мне было стыдно?! Лучше бы нас расстреляли, зато вместе. Не хочу больше пережить такой стыд. Хуже смерти.
-Что ты знаешь о смерти, Мишка…
-Понимаю, что ничего. Ты пережил смерть, побои, пытки, а я струсил, - горько сказал Мишка.
-Какие твои годы, Мишка, - вздохнул я. – Пошли, не обижаюсь я на тебя. Если бы нас обоих расстреляли, кто бы рассказал, как я героически погиб?
-Не-е-е-т, - дрожащим голосом сказал Мишка, - лучше смерть, чем такой позор!
Мы вышли из бани, и нас повели в сторону полевой кухни. Нам пришлось держать кальсоны руками, чтобы они не спали, хорошо, хоть ботинки оставили.
