- Да, - подтвердил Мишка, - когда прибивали, не так больно было.
- Доктор, - прошептал я, - А как у него со второй раной?
- Рана, как рана. Зажила уже.
- Не отрезали?
- Не волнуйся за своего друга, всё у него в порядке. Тебе бы ещё полежать. Растрясут, окаянные. Здесь, тоже, оставаться нельзя. Лютует немец, ищет кого-то. Не вас?
- Не исключено. Неужели догадались?
Ночью прилетел самолёт. Право отнести меня на руках отвоевал тот самый дядя, который нёс по болоту Мишку.
- Запомни, Вилька, - прогудел он, - Бизон мой позывной. Будешь опять по тылам хулиганить, вызывай, повеселимся вместе, - подмигнул он мне, - Зовут меня Тарас.
Меня уложили на носилки, привязали, Мишку тоже закрепили, сам держаться он пока не мог. С нами сел политрук, Артемий Павлович, сопровождающим. Он должен был нас, как особо ценный груз, сдать с рук на руки каким-то ответственным товарищам. Ни в званиях, ни в должностях я не разобрался.
Полёт… Нормальный. Если я пережил операцию, то полёт меня чуть не убил. Как боялся Артур Львович, так и получилось. Самолётик трясло, казалось, в грудь непрестанно вколачивают гвозди. Я хрипел и задыхался. Никто не пришёл мне на помощь. Если бы не посадка, где-то в середине полёта, отдал бы концы.
Пока самолёт заправляли, меня вынесли подышать, пришёл местный фельдшер, дал понюхать нашатыря и дал сердечных капель с ментолом.
Мишка стоял возле меня на коленях и страдал, не зная, чем помочь.
- Что парень, растрясли? – подошёл лётчик, - Ничего не могу поделать, грозовой фронт неподалёку. Зато проскочили линию фронта. Ещё один рывок. Продержишься?
- Есть варианты? – спросил я, - пассажирский лайнер, когда будет?
- Шутишь, значит, будешь жить. Мы постараемся. Теперь спешить ни к чему, поведём плавнее.
И правда, довезли живым и почти здоровым.
Кто нас встречал, куда повезли, прошло мимо меня. Приехали, занесли, уложили и поставили укол. После чего я быстро уснул, как потерял сознание.
Разбудил меня солнечный луч, нахально заглянувший в окно. Окно было приоткрыто, слышно было щебетание птиц.
Повернув голову, я увидел ещё одну кровать, аккуратно застеленную. Больше никого не было.
Недолго я пробыл один, наслаждаясь тишиной и покоем. Открылась дверь, и вошёл военный в белом халате.
- Проснулся? вот и хорошо. Сейчас тебя приведут в порядок, и надо будет ответить на кое - какие вопросы. Уж извини, но ждать, когда окончательно поправишься, некогда, сам знаешь, немец рвётся к Москве. Каждая минута дорога.
