-Ага! – вот беленький, а рядом – чёрненький! Всё сходится! Вставайте, одевайтесь.
Мы спали в одних рубашках, без порток, которые подложили себе под головы вместо подушек. Вместо одеяла нам служили рогожные мешки. Здесь же, на печи мы натянули портки и слезли на земляной пол. Я стоял, поджав пальцы ног, и думал, стоит обуваться, или нет. Если поведут на расстрел, всё равно снимут обувь. Зачем она мёртвому?
-Не обувайся, - шепнул я Мишке. Мишка кивнул.
-Выходи, - скомандовал высокий полицай, и двинулся к выходу.
-Детей то куда, ироды? – заголосила хозяйка.
-Молчи, тётка, будь довольна, что твоих не трогаем! – отозвался молоденький полицай, ухмыляясь.
-Хватит болтать, Федька! Выводи пацанов!
Полицаи, один спереди, другой сзади, повели нас по неширокой улице. Мишка отчаянно зевал, скребя себе грудь под рубашкой. Его зевота заразила сначала меня, потом и полицаев. Так и шли, раздирая рты. Пришли к какому-то сараю и завели внутрь. Здесь старший засветил керосиновую лампу системы «летучая мышь» и велел нам раздеваться. Снимать с себя всё.
-То есть как всё? – удивился Мишка и перестал зевать.
-Снимай, а не то я займусь, - весело заржал молодой.
-Вы не имеете права… - пискнул Мишка, я же, вздохнув, начал раздеваться, решив подчиниться.
-Раздевайся, Минька, зачем-то нужны им наши портки!
-Вот – вот, умный мальчик, - проговорил старший.
-Рубашки тоже! – велел младший.
Мы разделись, полицаи передали нашу одежду кому-то на дворе и остались охранять нас. Мы стояли, закрывшись руками.
-Что вы там прячете? – глумливо спросил младший, руки по швам!
Мы выпрямились.
-Смотри, Петро, какие девочки! – ухмылялся младший, - давай, пока употребим?
-Ты что, Федька, содомит? – удивился Петро.
-Да ты посмотри, какой содомит, такие девочки!
-Смотри, Федька, за содомитство немцы стреляют.
-А кто узнает? Ты же не расскажешь!
-Я – то не расскажу, так нам велели пацанов не трогать!
-А мы и пальцем их не тронем! – захохотал Федька.
Петро пригляделся ко мне:
-Почему у тебя яйца чёрные?
-Били, - коротко ответил я.
-Немцы?
-Красные, - сплюнул я.
-За что? – удивился Федька.
-Он говорил, что я немецкий шпион.
-А ты?
-Что, я?
-Ты не шпион? – с трудом сдерживая смех, спросил Федька.
-Нет, конечно, я русский.
-Как звать тебя, русский?
-Вилли.
Федька зашёлся хохотом.
-Что смеёшься, дурак! – сморщился старший, Петро, - фамилия твоя как? – обратился он ко мне.
-Граббе. Фон Граббе, - в сарае наступила мёртвая тишина, затем звонкий подзатыльник сбил кепи с Федьки: - Извиняйся немедленно!
