— Значит, вот так ты выглядишь, — Патриссия цепко скользит взглядом по каждому изгибу тела, иногда останавливая свой взор на некрасивых синяках. — Присаживайся в ванну, а я принесу губку. Твоя кожа слишком грязная, особенно на спине.
Адель готова проклинать всё вокруг, вопить и бить стёкла, но несмотря на всё отвращение к своему бессилию, она беспрекословно садится в ванну, чувствуя как вода замораживает её кровь в жилах. Пробка в ванне неприятно задевает кожу, а в голову лезут самые непристойные мысли. Перед собой она видит именно мужчину, а не женщину. Патриссия же тем временем, проходит в ванную комнату и утончённо подгибает юбку, присаживаясь на колени. Она берёт небольшой кусочек мыла, чей цвет невольно напоминает оттенок лесной травы и принимается намыливать на губку. Далее, плавными движениями водит по спине Адель.
— Я не понимаю, почему вы это делаете, — голос предательски дрожит, и ей кажется, что воздух вокруг сотрясается с каждым её обречённым вздохом.
— Кожа помнит всё, — двусмысленно отвечает Патриссия. Она знает, что тактильный приятный контакт помогает наладить отношения и добиться от человека того, чего другой от него требует. — Бедняжка, какие у тебя синяки. Негоже леди иметь подобное, — Патриссия пытается вывести Адель на горький разговор, но она лишь что-то мычит в ответ. — Ты занимаешься каким-то спортом, раз такие ссадины получаешь?
— Нет.
— Одноклассники обижают?
— Нет.
— Сама себе увечья наносишь?
— Нет.
Контакт между ними не налаживается, и Патриссия решает сменить тему на более приятную.
— Ах, помню была я на выставке Клода Моне и прям дивом дивилась. Его картины великолепны. Милая моя, ты хоть раз была на Уайф-стрит, там ещё есть антикварный магазинчик. О, боже мой, как там великолепно!
Адель постепенно раскрепощается, позволяя дать волю маленькому расслаблению.
— Да… — тихо отвечает та, потирая миндальные глаза мокрыми пальцами. — Антикварные украшения действительно радуют глаз, также как и столовое серебро с шкатулкой.
— Ты тоже заметила ту шкатулочку с ювелирной бабочкой посередине? Я слышала, что такие вещи несут в себе функцию талисмана, который приносит удачу и исполняет желания, — Патриссия говорит это с таким воодушевлением, что начинает забывать о том, чего на самом деле хочет от новой гостьи.
Молчание, возникшее между ними, не смущает обоих, но Адель осипшим голосом вдруг решает разорвать эту тишину.
— Это мамины друзья, и… сама она.
Патриссия сначала не понимает смысл сказанного и хочет переспросить, но потом, как ошпаренная, вспоминает начало их бессодержательного диалога и прикусывает язык. Она теперь всё понимает, пусть поверхностно и без красочных деталей.
