«…ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там записано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты Бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал.»
Возникает вопрос: а уверен ли был Христос в том, что ученики правильно понимают его учение? Полностью ли он доверял им? Вот что говорится в Евангелие Иуды: ученики просят Иисуса растолковать сон, который они видели, и он отвечает им:
«Вы – принятые в служение жертвеннику, который вы видели. Это Бог, которому вы служите; и двенадцать людей, которых вы видели, – это вы; и приносимые в жертву животные, которых вы видели, – толпа, которую вы ввели в заблуждение.»
Вот Вам и «козлиный пергамент»! Знал, оказывается Христос, что не правильно понимают его слова ученики. Ему крайне необходимо было встретиться с саддукеями, которые знали каждую букву Закона Моисеева, с которыми можно было говорить аргументировано и убедительно, он был уверен, что они поймут суть того, что было скрыто от людей в скрижалях, разбитых во гневе библейским пророком, или тем, кто сместил его с поста управления народом. Поймут. Но вот примут ли?
В Евангелие от Иоанна сказано, что после ареста Христа отвели сперва к Анне, тестю первосвященника Каиафы, который фактически контролировал всю религиозную деятельность. Видимо состоялась всё-таки предварительная беседа Иисуса со священниками, перед тем, как решили его предать суду синедриона. У Иоанна вскользь, одной фразой, сказано, что беседа состоялась. Думаю, она была более обстоятельна, чем описано в Евангелие, и без свидетелей. Поверили ли ему саддукеи? Видимо поверили. Поверили и испугались того, с какими могущественными силами придется им столкнуться, если пойдут они по пути, предложенному Христом. Потому и было решено: Иисуса предать смерти, а об учении забыть.
Но предъявить ему обвинения, которые карались смертью, при всём старании они никак не могли. Христос не хуже их знал Закон, и отмел все их обвинения. Тогда и решили передать его на расправу Понтию Пилату, как бунтовщика, призывающего к свержению римской власти. Но не знали они, что Пилат уже беседовал с Христом, и убедился в том, что никакой угрозы римскому владычеству он не представляет, о чем и написал императору Тиберию в письме. Письмо такое существует, и хранится в библиотеке Ватикана. Суть в том, что Пилат, уверенный в невиновности проповедника, да ещё и доложивший об этом Тиберию, не стал бы советоваться с народом: как ему поступить. Отдать на казнь того, кого он уже признал невиновным в глазах императора – значит признаться, что он либо солгал, либо не разобрался в сути дела. В любом случае это могло привести к соответствующим «оргвыводам» со стороны императора, и стоить Пилату должности. Ведь по свидетельству Иосифа Флавия, на Понтия Пилата уже поступали жалобы римскому кесарю.
