- У меня отнимешь! Как бы ни так!
Тогда он ещё не знал, что Понтий Пилат и у него отымет деньги, изъяв их из корвана, храмовой казны, на строительство нового акведука.
Каиафа ушел к себе, и тут же отослал гонца с письмом к центуриону Ксаверию. В письме он обещал, что если Ксаверий хорошо выполнит то, что он от него потребует, то Каиафа спишет половину долга.
Когда Иисус собрал своих учеников на тайную вечерю, он призвал к себе Иуду и сказал:
- Иди, и делай скорее то, что должен. Завтра перед рассветом буду я с учениками в Гефсиманском саду.
Иуда пришел к Каиафе и указал место, где соберутся ученики.
- Хорошо, – сказал первосвященник, – этой ночью центурион Ксаверий с отрядом будет нести дозор. Приведешь их на место перед рассветом, и укажешь Ксаверию на Христа.
- Я поцелую его. Тот, кого я поцелую, и будет Иисус Христос.
На том они и расстались.
Вечером, когда все ученики собрались отведать Пасху, Иисус сказал:
- Грустит душа моя и томится тоскою, возможно, последний раз вкушаю я с вами хлеб. Может случиться так, что не увидимся мы более с вами. Тогда вы продолжите дело моё, учите людей тому, чему учил я вас, будьте тверды в вере вашей. Трудно вам будет, будут вас гнать и презирать, будут насмехаться над вами. Только вера в праведность того, что делаете, даст вам силы. Знаю, не легко это будет. Знаю и то, что один из вас отречется от меня.
Апостолы зароптали, они наперебой стали спрашивать Христа: «Не я ли, господи?».
- Обмакнувший со мной хлеб в эту чашу и предаст меня, – сказал Иисус. В чаше в этот момент была только рука Христа, и … Петра. Петр вздрогнул, и посмотрев в глаза Иисусу, сказал:
- Что бы ни случилось, никогда не отрекусь я от тебя!
- И петух не успеет прокричать, как трижды от меня ты отречешься! – ответил ему Иисус, – А теперь, я буду молиться. Тяжко мне, душа моя скорбит, хоть ты, Петр, Иоанн и Иаков, побудьте со мной.
Они вышли. Едва Христос произнес первые слова молитвы, как все, бывшие с ним, апостолы: и Петр, и Иаков, и Иоанн – все уснули крепким безмятежным сном. Иисус молился.
- Господи, – произнес он, – да минует меня чаша сия, если можно, пронеси эту чашу мимо меня.
Капли кровавого пота стекали по челу Иисуса, Риск был велик. Он понимал это, но не о спасении своем молился Иисус, он молился о том, чтобы первосвященник внял его словам и повел народ свой по пути, начертанному Господом. Слишком много зависело от завтрашнего разговора с Каиафой, слишком много. И знали об этом только двое: он и Иуда Искариот. Не мог Христос доверить ученикам своим то, что должно произойти. Они слишком любили его, и ни за что не пустили бы Иисуса к Каиафе. Не могли они ещё осознать того, что день завтрашний решит не только судьбу их народа, но и многих народов мира.
