— Я сегодня начала новую книжку, — сообщила Лиля, ловко орудуя ножом и вилкой и лихо расправляясь с парой копченых сосисок. — Называется «Украденные сны».
Атмосфера за столом резко изменилась. Лица девушек напряглись, словно они набрали полный рот воды и боятся сделать малейшее движение, чтобы вода не брызнула из губ.
— И как тебе? Нравится? — каким-то странным голосом спросила Ирочка, положив вилку на стол.
— Класс! — восторженно произнесла моя дочь с набитым ртом. — Все, как в жизни.
— Что — как в жизни? — переспросила Ирочка еще более странным голосом.
Я насторожился, потому что никак не мог понять, что особенного увидели петербургские девицы в том, что Лиля читает детективный роман.
— Там главная героиня приехала в отпуск в санаторий, а в санатории произошло убийство, и вот героиня, а она в милиции работает, предлагает местной милиции свою помощь, а они от нее отказались, и она обиделась.
— Кто обиделась, милиция или помощь? — поддел я, подумав, что надо будет в свободное время потренировать Лилю в части изложения прочитанного, чтобы не забывала об именах собственных и существительных и не пользовалась бесконечными «она», «он», «этот».
— Героиня обиделась, — деловито пояснила Лиля, не замечая моего сарказма. — А тут ее мафия собралась нанять, а дальше я еще не прочитала.
Девушки хохотали как безумные. Татьяна еще как-то держала себя в руках, а Ира сползла со скамейки на землю, уткнулась лицом в колени и тряслась, издавая какие-то сдавленные всхлипы. Я молча пережидал взрыв непонятного веселья.
Наконец девушки успокоились, Татьяна вытерла платочком слезы, Ира снова села на скамейку.
— Простите, Владик, — сказала она, с трудом переводя дыхание. — Вам, наверное, кажется, что мы — идиотки. Дело в том, что книгу «Украденные сны» написала Таня.
— Что?!
От изумления я дернул рукой, и кусок замечательной копченой сосиски соскочил с вилки и упал на землю. Тут же под стол метнулся жирный хозяйский кот, который до сих пор терпеливо сидел рядом и с укоризной глядел на уставленный едой стол, ожидая, когда же хоть в ком-нибудь из гостей проснется сознательность.
— Да-да, Владик, Танечка пишет книжки, и их, между прочим, охотно публикуют. У нас в Питере она очень известна. Татьяна Томилина.
Я ошеломленно молчал. Эта толстая корова с поросячьими глазками — известная писательница, автор детективных романов? Сколько же ей лет? Двадцать пять? Тридцать? Ну уж точно, не больше.
Но Лиля в очередной раз выступила с блеском. Дети никогда ничему не удивляются, потому что их жизненный опыт еще настолько мал, что они просто не знают, что может быть, а чего быть не может, что бывает, а чего не бывает. Я в свои тридцать восемь был твердо убежден, что, во-первых, писательница, которая пишет детективы, не может выглядеть так, как Татьяна, и во-вторых, что писатели, у которых выходят такие толстые книжки, не снимают в частном секторе жалкие углы, в которых нет ни санузла, ни горячей воды. Но Лиля, конечно, такого рода убеждений иметь не могла, потому и верила всему и сразу. Поэтому ее следующая реплика не содержала в себе ни грамма удивления, а была деловитой и обыденной.
