Вика напропалую флиртовала с кудрявым красавчиком. Он ей нравился, но не более того. Меня не проведешь. С кудрявым тоже все ясно, Вика не в его вкусе. Но, видно, ему льстит внимание рыжей, раз так старается поддержать милый треп. А Ромео совсем скис, рожа такая, будто у него колики.
Вернулась соседка, вытащила из-под парты грязную сумку. Между нами начала расти пирамида из учебников и тетрадей.
А задачник-то зачем на литературе?
Последним соседка достала небольшой альбом. Карандаш в ее левой руке запорхал смело и размашисто. Из-за груды учебников было нелегко подглядывать. Но в конце концов я сумел найти удачное положение.
Сначала в хаосе линий трудно было различить что-то конкретное. Но чем плотнее укладывались на бумаге штрихи, тем отчетливее вырисовывались формы. Словно из тумана проступали один за другим нос, губы, подбородок, брови и, наконец, глаза. Туман рассеялся окончательно, и я с ужасом узнал в незнакомце себя, переданного с невероятной точностью. Я не понимал, как возможно, чтобы человек, неспособный без ляпов переписать в тетрадь строчку цифр и делающий по три орфографические ошибки в слове, уловил, запомнил, и перенес на бумагу сложнейший образ — человеческое лицо. Она даже не смотрела на меня, пока рисовала.
По спине поползли мурашки. Я закрыл лицо руками.
Она расколет меня как орех, в два счета!.. Как обмануть ее фотографическую память? Никакие логические доводы не убедят девчонку не верить своим глазам. Ведь я меняюсь, не могу себя контролировать! И надо было так влипнуть на ровном месте!
— У тебя голова болит?
Я вздрогнул.
— Что? — я оторвал руки от лица.
— Тимофей, ты плохо выглядишь, — учительница смотрела озабоченно. — Если себя плохо чувствуешь, сходи в медпункт.
— Да… кажется… мне что-то нехорошо…
— Надя, проводи Тимофея и возвращайся на урок.
Вот спасибо! Только этого не хватало!
Я сгреб вещи в сумку и поспешил вон из класса.
— Эй! Ты куда так торопишься? Ты не в ту сторону пошел, — услышал я вслед.
Я резко повернулся и поплелся за Надей, отставая на полшага и стараясь больше не попадать в ее поле зрения. Мы молча прошли в конец крыла и остановились возле двери с табличкой “Медпункт”.
— Ну, пока, — сказала она.
Опять пялится!
— Угу, — я поспешил скрыться в кабинете врача.
