Даже я, по сравнению с ним, предприниматель низшего уровня, вынуждена была делиться. Сначала с Андреем из налоговой. Потом, когда дошла до мысли, что в отчет для налоговой можно включать не все благодаря левому административному ресурсу, пришлось делиться со спалившим меня Виктором. А сейчас я ни с кем не делилась, но доход от пусть и множественных сделок, был в разы меньше, чем тогда, когда я отстёгивала. Я хотела Лешку об этом спросить, но глядя на него, чуть нахмуренного, проверяющего за утренним кофе почту и по телефону покрывающего матюками Зимина, пропустившего что-то важное, поняла, что лезу не в свое дело. Потом он позвонил Антону, и отматерил так, что, можно сказать, что Зимину еще комплименты отвесил. Потом позвонил кто-то из его батраков и сообщил такое, что Лешка кроме как: «Вы – ебанутые дебилы! Я сейчас приеду и убью вас всех нахуй!», сказать больше ничего не смог. Время было полседьмого утра, когда он мечась по квартире, словно загнанный зверь, в ожидании своего водителя и вызванивая его каждые пять минут, рычал в трубку и грозился уволить к херам.
В миг его очередного злого топанья от двери до кухни, я его перехватила. Прижала к стене, и выбила из руки телефон на пол. Лешка сначала недовольно пыхтел, собираясь отстранить меня, но когда я спустилась губами по его шее вниз, расстёгивая рубашку и встала перед ним на колени, он немного спустил пар, прекрасно понимая мою лукавую улыбку и мягкое покусывание его стояка. Звякнула пряжка ремня. Его правая рука зарылась в мои волосы. И пока я делала ему минет, Петя должен был мне свечку за здравие ставить, а не звонить на валявшийся в метре от нас телефон сатаны, кончавшего мне глубоко в горло с глухим рычанием.
- Детка… - выдохнул он в мои уставшие губы, рванув за руку вверх. – Эти уроды должны быть тебе очень благодарны, ибо я уже не имею желания убить их на месте… Малыш, до вечера. С офиса заберу.
Он торопливо скользнул по моим губам языком, и на ходу застегивая джинсы и подхватив куртку, удалился из своей квартиры, оставив меня одну со вкусом его спермы на своих губах.
Лешка начал брать меня на свои деловые встречи по вечерам, где отчетливо для всех, пусть не всегда вполне уместно, демонстрировал, что я – его женщина. И это осознание грело мне душу, занося иной раз не совсем в ту сторону. Отчетливо я это понимала, когда он, сжимая рукой мои волосы, заставляя смотреть в его затянутые поволокой похоти глаза в отражении зеркала, имел меня в туалетах почти всех известных ресторанов нашего города. А я тихо млела от вида зверя, кончающего от моих легких прикосновений и утробно мурлычущего от моих губ.
