- Так паста-то вскрытая. Меня не устраивает. Хрен знает, чего ты туда запихнула.
- Ты мне никак не обозначил, что желаешь целый тюбик. – Раздраженно оглянулась я.
- И правда. – Широко улыбнулся он, облокачиваясь плечом о дверной косяк. – Учту в следующий раз.
- Это все? – от горячей злости в моем голосе можно было бы растопить северно-ледовитый океан.
- Нееет, - протяжно возразил он.- Иди полы мне помой.
Я впала в ступор, ошарашенно глядя на него. А Богданову, похоже, доставляла удовольствие вся эта ситуация. Он сделал приглашающий жест в квартиру.
Я заглянула через его плечо. Деревянный паркет блистал чистотой. Сдвинув брови, я сурово уставилась в наглую, ухмыляющуюся морду.
- Там чисто.
Богданов скептично оглянулся. Результат его не удовлетворил. Он отвинтил крышку тюбика зубной пасты, демонстративно выдавил содержимое тюбика на пол. Извазюкал подошву тапки в импровизированной лужице и прошлепал вглубь коридора, оставляя за собой следы.
- Теперь грязно, - фыркнул сатана из темного провала коридора, и не преминул глумливо напомнить, – тысяча за услугу. Отказы, как помнишь, не принимаются. Приступай. Или есть еще альтернатива.
Утробно зарычав, я мрачно посмотрела в проем квартиры, и чувствуя полную безысходность и унижение, переступила порог, громко хлопнув за собой дверью.
Следы вели в туалет, откуда слышался плеск воды. Заглянуть внутрь я не рискнула, остановившись у косяка и громко буркнула:
- Где тряпка?
- Не знаю. – Отозвалась эта свинья. – Уборщица с собой приносит вроде бы.
Я скоро свихнусь от злости. Раздраженно топая, я прошла в его спальню и распахнула гардеробную, напичканную одеждой под завязку. Сдернув с ближайшей вешалки белую рубашку, пошла на кухню. Смачивая импровизированную тряпку в раковине, на глаза мне бросился ярлык на воротнике. Живанши. Я с сомнением посмотрела на ткань в моих пальцах. А потом, вспомнив об унизительности задания, злобно начала выжимать дорогую тряпку, представляя на ее месте шею Богданова.
Когда он соизволил выйти из ванной, я уже помыла полы и злорадно похихикивая, споласкивала безнадежно загубленную рубашку в раковине.
Богданов взял из холодильника огурец и опустился в кресло у обеденного стола, задумчиво наблюдая как я развешиваю его рубашку на батарее.
- Минус двадцать три. – Спокойно произнес он, откусывая огурец и лукаво глядя на меня, облокотившуюся спиной о холодильник.
- Что? – приподняла бровь я.
- Эта рубашка стоила двадцать три косаря. Ты снова ушла в минус, даже не погасив и части своего долга.
