- Тишина мертвая… - Лежа на диване и сжимая пальцами виски, негромко произнес Антон, пока я вяло дергала рукой на местах для подписи уже не вчитываясь в строки. - Думал, будет ажиотаж, или хотя бы стервятники прибегут. Нихера. Может еще цену снизить?
- Да куда уже дальше-то! И так за бесценок, считай, продается. – Раздраженно повел плечом Зимин, листая толстую папку. – Блять, никак не могу найти по сальдо… Что, прямо вообще никто не хочет покупать?
- Ты бы захотел? – мрачно спросил Антон, поворачивая к нему голову. - Владелец убит. Кем непонятно. Никто нарыть вообще ничего не может. И логики нет. Если из-за бизнеса стреляли, то почему сейчас никто не покупает? Цена-то смешная, лишь бы купили.
- Здесь как раз есть логика. Кто купит, на того следаки и начнут рыть. – Негромко возразил Слава, захлопывая папку и взяв другую. – Кто ж так подставляться будет? У всех, кто заинтересован в его бизнесе, рыльце в пушку. Леха всем им пизды давал, когда они нагнуть его пробовали. Так что следакам будет за что зацепиться.
- Пиздец. Если все так и будут ждать когда буря утихнет, то весь его бизнес развалится, как нехуй делать. Я уже за эти дни восемьсот тысяч убытка насчитал. Техника вся стоит, дебилы его разбежались, пользуясь тем, что из пятнадцати только двое официально работают. Да и те попрятались. Как, блять, и что там делать, непонятно. Фуры простаивают. С Москвы Серегу всю утро долбило их начальство. Они там вообще, по ходу, отбитые… Он говорит, что руководителя убили, коллектив не работает, а они ему: это плохо конечно, но у нас там машины стоят.
- Ты оплатил неустойку? – беспокойно посмотрел на него Слава.
- Само собой. – Досадливо ответил Антон и кивнув в длинный ряд офисных шкафов забитых сверху донизу разноцветными папками, ожесточенно произнес,– но ты на стеллажи посмотри. Видишь сколько там еще будущей неустойки стоит? Надо все продавать хоть кому-нибудь, иначе мы еще должны останемся.
- Почему не найти других рабочих? Вместо тех, что сбежали? – негромко спросила я, подписывая документы на автомате.
- Потому что обучать их некому, Насть. Леха каждую трубу, которую ты там видела, ее положение и назначение знал. Он сам проектировал с нуля. Сам обучал этих идиотов. А их нет, чтобы натаскать новый коллектив. Мы с каждым часом идем в минус. Насть ну не плачь…
- Да он даже после смерти мне свинью подложил! – С пугающей злостью меня саму злостью, я ударила кулаком по столешнице, сломав перьевую ручку. - Я вообще ничего не понимаю, что здесь делать! – истерично скинула бумаги со стола, утирая яростные слезы. – Никто не понимает! Все рушится! Все, что он делал, рушится! А я ничего не могу с этим поделать!
